Комедиант (фильм)
Комедиант | |
The Entertainer | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Продюсер | |
Автор сценария | |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания |
Woodfall Film Productions |
Длительность |
96 мин. |
Страна | |
Язык | |
Год | |
IMDb | |
«Комедиант» (англ. The Entertainer) — драматический кинофильм режиссёра Тони Ричардсона, вышедший на экраны в 1960 году. Экранизация одноименной пьесы Джона Осборна. Главные роли исполнили Лоуренс Оливье, Джоан Плаурайт и Роджер Ливси. За свою актёрскую работу Оливье был номинирован на премию «Оскар».
Содержание
Сюжет
Молодая женщина по имени Джин Райс приезжает из Лондона в небольшой английский городок, чтобы повидаться с родными: дедушкой Билли, бывшей звездой мюзик-холлов, мачехой Фиби, склонной к истерикам, и отцом Арчи, звездой местного комедийного шоу. Дела у Арчи идут хуже некуда, ему грозит банкротство, и никто из продюсеров не желает выделять средства на его новое представление. Поэтому когда Арчи знакомится с богатой молоденькой девушкой, желающей начать карьеру актрисы, он решает ухватиться за этот шанс добыть финансирование, несмотря на то, что это угрожает разрушить его семью…
В ролях
- Лоуренс Оливье — Арчи Райс
- Джоан Плаурайт — Джин Райс
- Роджер Ливси — Билли Райс
- Бренда де Банзи — Фиби Райс
- Алан Бейтс — Фрэнк Райс
- Дэниел Мэсси — Грэм
- Ширли Энн Филд — Тина Лэпфорд
- Тора Хёрд — миссис Ада Лэпфорд
- Джеффри Тун — Гарольд Хаббард
- Альберт Финни — Мик Райс
Награды и номинации
- 1960 — приз лучшему актеру на кинофестивале в Карловых Варах (Лоуренс Оливье).
- 1961 — номинация на премию «Оскар» за лучшую мужскую роль (Лоуренс Оливье).
- 1961 — три номинации на премию BAFTA: лучший британский сценарий (Джон Осборн, Найджел Нил), лучший британский актёр (Лоуренс Оливье), лучший новичок в главной роли (Джоан Плаурайт).
Напишите отзыв о статье "Комедиант (фильм)"
Ссылки
- «Комедиант» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v15905 Комедиант] (англ.) на сайте allmovie
|
Отрывок, характеризующий Комедиант (фильм)
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.