Комедиант (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Комедиант
The Entertainer
Жанр

драма

Режиссёр

Тони Ричардсон

Продюсер

Гарри Зальцман

Автор
сценария

Джон Осборн
Найджел Нил

В главных
ролях

Лоуренс Оливье
Джоан Плаурайт
Роджер Ливси

Оператор

Освальд Моррис

Композитор

Джон Эддисон

Кинокомпания

Woodfall Film Productions

Длительность

96 мин.

Страна

Великобритания Великобритания

Язык

английский

Год

1960

IMDb

ID 0053796

К:Фильмы 1960 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Комедиант» (англ. The Entertainer) — драматический кинофильм режиссёра Тони Ричардсона, вышедший на экраны в 1960 году. Экранизация одноименной пьесы Джона Осборна. Главные роли исполнили Лоуренс Оливье, Джоан Плаурайт и Роджер Ливси. За свою актёрскую работу Оливье был номинирован на премию «Оскар».





Сюжет

Молодая женщина по имени Джин Райс приезжает из Лондона в небольшой английский городок, чтобы повидаться с родными: дедушкой Билли, бывшей звездой мюзик-холлов, мачехой Фиби, склонной к истерикам, и отцом Арчи, звездой местного комедийного шоу. Дела у Арчи идут хуже некуда, ему грозит банкротство, и никто из продюсеров не желает выделять средства на его новое представление. Поэтому когда Арчи знакомится с богатой молоденькой девушкой, желающей начать карьеру актрисы, он решает ухватиться за этот шанс добыть финансирование, несмотря на то, что это угрожает разрушить его семью…

В ролях

Награды и номинации

  • 1960 — приз лучшему актеру на кинофестивале в Карловых Варах (Лоуренс Оливье).
  • 1961 — номинация на премию «Оскар» за лучшую мужскую роль (Лоуренс Оливье).
  • 1961 — три номинации на премию BAFTA: лучший британский сценарий (Джон Осборн, Найджел Нил), лучший британский актёр (Лоуренс Оливье), лучший новичок в главной роли (Джоан Плаурайт).

Напишите отзыв о статье "Комедиант (фильм)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Комедиант (фильм)

Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.