Концерт (балет)
| Концерт | |
| The Concert (The Perils of Everybody) | |
| Композитор | |
|---|---|
| Хореограф | |
| Оркестровка | |
| Сценография | |
| Количество действий |
1 |
| Первая постановка | |
| Место первой постановки |
Городской центр музыки и драмы[en], Нью-Йорк |
«Концерт» (англ. The Concert, or The Perils of Everybody, букв. — «Концерт, или опасность для каждого») — одноактный балет Джерома Роббинса на музыку Фредерика Шопена. Художник по костюмам — Ирен Шарафф, художник по свету — Дженнифер Типтон[en], сценография Сола Стейнберга и Эдварда Гори.
Премьера состоялась 6 марта 1956 года в Нью-Йорке, в Городском центре музыки и драмы[en]. Первыми исполнителями стали Танакиль Леклер, Тодд Болендер[en], Ивонн Мунси[en], Роберт Барнет, Вилма Кёрли, Джон Мандия, Шон О'Брайен, Патрисия Савойя и Ричард Томас[en]. Кроме 9 солистов, в спектакле заняты 12 артистов кордебалета и пианист[* 1]. Партию фортепьяно исполнил Николас Копейкин (англ. Nicholas Kopeikine), дирижировал премьерой Хьюго Фиорато (англ. Hugo Fiorato).
Музыка
Роббинс использовал девять фортепианных произведений Шопена — по числу солистов своего балета:
- Полонез ля мажор, соч. 40 № 1 («Военный»)
- Колыбельная ре-бемоль мажор, соч. 57
- Прелюдия фа минор, соч. 28 № 18
- Прелюдия си-бемоль минор, соч. 28 № 16
- Вальс ми минор, соч. 15 (посмертное)
- Прелюдия ля мажор, соч. 28 № 7
- Мазурка соль мажор, соч. 67 № 1 (посмертное)
- Прелюдия ми минор, соч. 28 № 4
- Баллада ля-бемоль мажор, соч. 47 № 3
Оркестровка принадлежит Клэру Грундману[en].
Содержание
Посещение концерта даёт возможность забыться, погрузившись в звуки музыки. У каждого слушателя свои проблемы, свои желания и мечты. Чем дольше длится концерт, там дальше и дальше воображение уводит их из мира реальности в мир причудливых фантазий.
Напишите отзыв о статье "Концерт (балет)"
Примечания
- Источники
- Комментарии
- ↑ Рояль находится на сцене.
|
Это заготовка статьи об искусстве балета. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Концерт (балет)
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
