Королевский сад (Прага)

Королевский сад — сад около Пражского Града в Градчанах в Праге. Площадь 3,6 Га. Отделен от Града Оленьим оврагом. Основан королём Фердинандом I в стиле ренессанс в 1534 году на месте средневековых виноградников.

Сад предназначался для разведения деревьев, не типичных для Средней Европы. Так в Праге появился каштан, клён, лещина.

Королевский сад считается одним из первых примеров применения принципов ренессанса в планировке парков. Во-первых, парк был создан при Граде и в тесной связи с доминирующей постройкой — летним дворцом Королевы Анны (у самого Града места, конечно, не было). Во-вторых, было сохранено единство архитектуры и природы. В-третьих, планировка выражала правильность и регулярность.

Первые работы начались в 1535 году, для этого Фердинанд I пригласил итальянского архитектора Джованни Спацио (Giovanni Spazio). Под его руководством появились оградающие стены. Ландшафтный дизайн должен был подготовить итальянец Франческо (как свидетельствуют документы - это был известный просветитель Франциск Скорина, имевший итальянское медицинское образование). Позже для этой работы был приглашен Паоло делла Стелла (Paolo della Stella), который в 1538 году начал строить летний дворец королевы Анны по всем канонам ренессансного сада — в самом высоком месте, на зрительной оси. С восточной стороны рельеф резко шел вниз, с западной оставалась ровная горизонтальная поверхность. Для формирования самого сада был приглашен учёный доктор Hugo Vennia из Кортрейка, который положил основы ботанического сада. Декоративные элементы были созданы братьями Reinhart из Эльзаса. Парк должен был быть дополнен скульптурами, поэтому Фердинанд I заказал два бронзовых фонтана (один из них — поющий — размещен перед летним дворцом).

При открытии парка в 1558 году состоялись ночные торжества, театральные представления, маскарад, танцы. Участники могли лицезреть представления с аркад летнего дворца, который только что достроил Бонифац Вольмут.

Работы по благоустройству сада продолжались и после смерти Фердинанда I. На новой поперечной оси в западной ареала Бонифац Вольмут построил зал для игры в мяч. Парк был модифицирован известным голландским теоретиком Vredeman de Vries, территория была разделена на поля, орнаментально украшена чередующимися перголами.

При Рудольфе II в парке появились искусственные пещеры с зеркалами и клетки с зверями. После того, как турецкий султан послал в дар тюльпаны, в парк стали завозиться новые растения из Италии, Испании и стран Азии. По периметру были возведены оранжерея, инжирный сад, львиный двор и садовый домик.

Галерея

• Hrad-6.jpg

  Вид на фонтан рядом с виллой Эдуарда Бенеша и видом на Град

• Královská zahrada Pražského hradu2.jpg

  Скульптуры

• Benešova vila v Královské zahradě.jpg

  Вилла Эдуарда Бенеша

Отрывок, характеризующий Королевский сад (Прага)

Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.