Собор Святого Вита

Католический собор
Собор Святого Вита Katedrála svatého Víta
Современный вид
Страна	Чехия
Город	Прага
Конфессия	Католицизм
Епархия	Архиепархия Праги
Тип здания	собор
Архитектурный стиль	готика, неоготика
Автор проекта	Матьё Аррасский, Петер Парлерж, Йосеф Краннер, Йосеф Моцкер, Камил Гильберт.
Строитель	Матьё Аррасский; Петер, Вензел и Ян Парлержи; Мастер Петрилк и др.
Основатель	архиепископ Арношт из Пардубице и Карл IV
Дата основания	925
Строительство	1344—1929 годы
Статус	Кафедральный храм (собор)
Состояние	Действующий собор
Сайт	[www.katedralapraha.cz/ Официальный сайт]

Собор Святого Вита, Вацлава и Войтеха (чеш. Katedrála svatého Víta, Václava a Vojtěcha) — готический католический собор в Пражском Граде, местопребывание архиепископа Пражского.

Собор причисляется к жемчужинам европейской готики, является художественной и национально-исторической святыней Чехии.

В соборе погребены чешские короли и архиепископы Праги, там же хранятся коронационные регалии средневековой Чехии.

Строительство

Нынешнее здание собора строилось в несколько этапов: 1344—1419, 1490—1510, 1556—1593 и 1873—1929 (западная часть). Окончательно строительство собора было завершено только в начале XX столетия.

Первый храм-ротонду на этом месте, как считается, построил ещё святой Вацлав в 925 году; церковь была посвящена святому Виту, чью десницу Вацлаву подарил восточнофранкский (германский) король Генрих I. В XI веке на месте романской ротонды была возведена трёхнефная базилика, которая должна была служить Пржемысловичам в качестве коронационного костёла и места погребения. Начало её строительства относится к правлению князя Спытигнева II (1060).

Строительство собора началось 21 ноября 1344 года. Покровителями собора были архиепископ Арношт из Пардубиц и король Чехии Карл Люксембургский. Собор должен был стать местом для коронации, фамильным склепом, сокровищницей.

Первым архитектором, строившим собор, стал француз Маттиас из Арраса, приглашённый в Прагу из папского дворца в Авиньоне. Маттиас составил общий план строения в стиле французской готики (переходная базилика, аркбутаны, короткий трансепт). Однако он дожил лишь до окончания строительства аркад и галереи.

После Маттиаса, умершего в 1352 году, строительство продолжил Петер Парлерж, молодой 23-летний архитектор из германского городка Швебиш Гмюнд (нем. Schwäbisch Gmünd). Сначала он работал в соответствии с планом Маттиаса — ризница на северной стороне, капелла на южной. Но когда он закончил всё, что не успел Маттиас, он начал добавлять собственные идеи. Его смелость и инновационные идеи привнесли новые уникальные элементы. Хороший пример — сконструированный им свод. Он представлял собой двойные диагональные балки. Вместе они создавали неповторимый орнамент.

В то время как Маттиас по складу ума был математиком и его конструкции были полны чистого расчёта, Парлерж был скульптором, и относился к архитектуре как к скульптуре. Это заметно в использовании многочисленных карнизов, бюстов (на которых были изображены представители королевской династии, епископы и архитекторы, строившие собор — Маттиас и Парлерж).

Работая над собором, Парлерж так же работал над Карловым Мостом и множеством церквей, и когда он умер в 1399 году, были закончены лишь хор и часть трансепта собора. Работу Парлержа закончили его сыновья — Вензел и Ян, а их, в свою очередь, сменил Мастер Петрилк. Они закончили огромную башню и южную часть.

Начавшиеся в 1419 году гуситские войны приостановили строительство кафедрального собора. Многие картины, иконы и скульптуры сильно пострадали в этот период. На протяжении следующего столетия строительство было завершено лишь наполовину. Во второй половине XV века король Владислав Ягеллон (чеш. Vladislav Jagellonský) поручил закончить строительство великому архитектору Бенедикту Рейту, но процесс почти сразу остановился из-за недостатка средств.

Последовавшие попытки достроить собор привнесли в общий ансамбль элементы барокко.

Разговоры о достройке собора начались с самого начала XIX века в связи с усилением романтических настроений в Чехии. В 1844 году Ворцлав Песина и архитектор Йозеф Краннер представили программу окончания строительства великого собора. Йозеф возглавлял ремонтные работы с 1861 по 1866 год, избавился от элементов барокко и восстановил интерьер. В 1873 году, после смерти Краннера, архитектор Йосеф Моцкер закончил реконструкцию. Он сконструировал западную сторону в классическом готическом стиле. Конечно, он не мог повторить индивидуальный стиль Петра Парлержа. Однако в целом работа архитектора считается очень ценной, потому что ему удалось добиться единства сложной композиции. Действительное значение этих преобразований проявляется в панорамных видах на Прагу, где собор стал выразительным акцентом в облике города.

После его смерти третьим и последним архитектором стал Камил Гильберт.

В 1920 году скульптор Войтек Сушарда и главный художник-модернист того времени, Альфонс Муха, декорировали новые окна в северной части нефа. Окно-розу украшал Франтишек Кисела, в 1925-27 годах. На нём были изображены различные библейские истории.

Наконец, в 1929 году, после 600 лет строительства, собор Святого Вита был закончен.

Общие сведения

Длина главного нефа собора 124 метра, высота Большой южной башни 96,5 метра. На западной стороне возвышаются две 82-метровые неоготические каменные башни с 10-метровым круглым окном в виде розетты между ними. Три портала кафедрального собора богато украшены скульптурами, каменными и бронзовыми рельефами.

Интерьер

Внутри перед посетителем открывается впечатляющая панорама готического кафедрального собора: неоготический архитектурный стиль в области центрального нефа с ребристыми сетчатыми сводами высотой 33,5 метра почти незаметно переходит в области хора в средневековую часть, пронизанную тёплым светом витражных стрельчатых окон. Вокруг хора и за алтарем имеется овальный проход с венцом капелл. Трёхнефное пространство храма с 28 величественными колоннами условно разделяет по вертикали на две сферы, земную и небесную, трифориум (галерея-балкон), проходящий по всему периметру. На нём размещены бюсты основателей и первых строителей собора: чешских королей и королев, пражских архиепископов и архитекторов.

Отрывок, характеризующий Собор Святого Вита

– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.