Чешские королевские регалии

См. также: Регалии

 Национальный памятник культуры Чешской Республики (регистрационный номер [monumnet.npu.cz/chruzemi/list.php?IdCis=NP%2C2 102 NP] от  1962 года)

Чешские королевские регалии (чеш. České korunovační klenoty) — коронационные инсигнии королей Чехии. В состав регалий входит корона Святого Вацлава, королевский скипетр и королевская держава, а также золотой коронационный крест и церемониальный меч Святого Вацлава. Корона была изготовлена в 1345—1346 годах к коронации Карла Люксембургского королём Чехии, что делает её четвёртой старейшей короной в Европе, другие королевские регалии были изготовлены позже. В 1962 году чешские королевские регалии были объявлены национальным памятником культуры. Регалии хранятся в Коронной коморе собора Святого Вита, Вацлава и Войтеха в Пражском граде.

Корона Святого Вацлава

Корона Святого Вацлава сделана из золота (21-22 карата) и украшена драгоценными камнями и жемчугом. Корона является самой древней частью Чешских королевских регалий. Вес короны — почти два с половиной килограмма, и, включая крест, она достигает высоты 19 сантиметров. Аналогичен и её диаметр — 19 см. Каждая из четырёх полудуг по 14,5 см.

Корона была изготовлена в 1347 году для коронации Карла Люксембургского королём Чехии, которую он сразу же посвятил главному святому патрону страны — Святому Вацлаву и завещал её как королевскую корону для коронации будущих чешских королей, его наследников на чешском троне. Однако, возможно до конца своих дней (1378) Карл IV непрерывно изменял корону, устанавливая в неё дополнительные редкие драгоценные камни, которые специально для этого приобретал. Таким образом корона дошла до наших дней в своей неповторимой форме.

По форме эта корона связана с предыдущей короной династии чешских королей Пржемысловичей и французской королевской династией Валуа. Корона состоит по периметру из объединенных воедино четырёх секций, каждая из которых представляет собой большую геральдическую лилию. Секция связаны наверху четырьмя полудугами, на соединении которых установлен крест, содержащий гравировку по сапфиру с изображением распятия Христа. Корона украшена драгоценными камнями: 19 сапфирами, 44 шпинелями, 1 рубином, 30 изумрудами и 20 жемчужинами. По распоряжению Карла IV корона Св. Вацлава должна была постоянно хранится в соборе Св. Вита в Праге, но уже его преемник, Вацлав IV, в начале XV столетия, переместил королевские регалии в замок Карлштейн, где они хранились в сейфе в сохранности во время смутных врёмен междоусобной борьбы за власть. С тех пор месторасположение королевских регалий менялось много раз, обычно в моменты политических волнений, когда велась борьба за чешский трон или когда была опасность войны. Бурное XVII столетие предопределило драматическую судьбу для королевских регалий. Их несколько раз прятали, на некоторое время корона Св. Вацлава и другие регалии были возвращены на хранение в собор Св. Вита, затем в ратушу Старого города. Пришедшая к власти в Чехии династия Габсбургов определила более постоянное место королевских регалий в Вене, где они оставались до конца XVIII века.

Но всегда, где бы королевские регалии ни находились, в замке Карлштейн или в Вене, во время коронации нового чешского монарха, они доставлялись в Прагу.

Золотая королевская держава и королевский скипетр являются неотъемлемой частью королевских регалий, хотя и были изготовлены гораздо позже, чем корона Св. Вацлава, которая играет доминирующую роль среди всего набора. В отличие от державы и скипетра корона Св. Вацлава привлекает всеобщее внимание как своей историей, так и окутывающими её легендами. По одной из легенд, тот, кто наденет корону Св. Вацлава или даже просто примерит её, не имея на то никаких прав, будет проклят и вскорости умрёт. Рассказывают, что проклятие чешских королей настигло нацистского имперского протектора оккупированной немцами Богемии Рейнхарда Гейдриха, ссылаясь на то, что якобы в 1942 году он из тщеславия примерил корону и через несколько дней был убит чешскими патриотами.

Королевская держава

Королевская держава изготовлена из золота 750 пробы (18 карат) и весит 780 грамм, имеет в диаметре 22 см. Держава состоит из двух сглаженных полушарий, связанных декоративной полосой и увенчанных довольно большим крестом. В задней части креста есть надпись на латыни: «DOMINE IN VIRTUTE TUA LETABITUR REX ET SUPER SALUTARE TUAM EXULTABIT». Богато украшенная драгоценными камнями и жемчугом держава несёт на себе высокохудожественные элементы: в основе креста небольшие фигуры шести сфинксов формируют очаровательную деталь; золото, красная шпинель и синие сапфиры в некоторых местах подчёркнуты красочной эмалью. На поверхности обоих полушарий вырезаны сцены, тематически соединённые с процедурой коронации: на верхнем полушарии изображены сцены, иллюстрирующие историю библейского царя Давида — его помазания на царствование и борьба между Давидом и Голиафом; на нижнем полушарии сцены из жизни Адама — стоящего Адама на коленях перед Создателем, ведомого в сады Рая, и Создателя, предупреждающего Адама и Еву о древе знания. Чешская королевская держава из-за своего художественного оформления уникальна в своём роде.

Королевский скипетр

Королевский скипетр, как и держава, выполнен из чистого золота. Его длина составляет 67 см, вес — 1013 граммов. Украшен четырьмя сапфирами, пятью шпинелями и шестьюдесятью двумя жемчужинами. Скипетр состоит из нескольких по-разному оформленных частей, связанных между собой кольцами, и украшенной рядом жемчуга ручки. Вся поверхность скипетра охвачена высокохудожественной гравировкой, доминирующим изображением которой являются усики виноградной лозы, листья и цветы. Некоторые части покрыты цветной эмалью. Верхушка скипетра оформлена в виде своего рода цветка, состоящего из S-образных фигур со стеблями и акантами, из которых драгоценные камни и жемчуг как бы вырастают.

В отличие от короны Св. Вацлава, держава и скипетр были изготовлены в первой половине XVI века, вероятнее всего для Фердинанда I, который был коронован королём Богемии в 1527, римским королём в 1531 и императором Священной Римской империи в 1556 годах.

См. также

• Реликварий святого Мавра
• Крест Завиши

Ссылки

• [www.hrad.cz/cs/prazsky-hrad-pro-navstevniky/ostatni/korunovacni-klenoty-10202#from-list Korunovační klenoty // Správa Pražského hradu]

Отрывок, характеризующий Чешские королевские регалии

Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.