Кюн, Карл Готлоб

Карл Готлоб Кюн

Карл Готлоб Кюн (нем. Karl Gottlob Kühn; 12 июля 1754, Шпергау под Мерзебургом — 19 июня 1840, Лейпциг) — немецкий медик и историк медицины.

Биография

Карл Готлоб Кюн учился в школе в Мерзебурге и Гримме, затем изучал классическую филологию и медицину в Лейпцигском университете. В 1801 году был назначен ординарным профессором медицины Лейпцигского университета, в 1812 году стал первым заведующим новой кафедры хирургии.

В 1820-1840 годах Кюн являлся ординарным профессором физиологии и патологии. Трижды избирался ректором Лейпцигского университета. В 1833 году Кюну было присвоено звание почётного гражданина Лейпцига.

Карл Готлоб Кюн добился научных заслуг в области древней истории медицины. Издавал и переводил труды Галена.

Труды

• Geschichte der medizinischen und physikalischen Elektricität und der neuesten Versuche, die in dieser nüzlichen Wissenschaft gemacht worden sind. Weygand, Leipzig 1783.
• Pierre Bertholon, Karl Gottlob Kühn: Anwendung und Wircksamkeit der Electrizität zur Erhaltung und Wiederheilung der Gesundheit des menschlichen Körpers. Weissenfels 1788.
• Johann Adam Kulmus, Carl Gottlob Kühn: Johann Adam Kulmus anatomische Tabellen für Lehrlinge der Anatomie. Fritsch, Leipzig 1789.
• Johan Rudolph Deiman, Karl Gottlob Kühn: Von den guten Würkungen der Elektricität in verschiedenen Krankheiten// aus dem holländischen. Mit einigen Anmerkungen und Zusätzen. C.G. Proft, Sohn und Compagnie, Kopenhagen 1793.
• Konrad Anton Zwierlein, Karl Gottlob Kühn: Taschenbuch für Brunnen und Badegaeste, 1794. Fried. Aug. Leo, Leipzig [1794].
• Die neuesten Entdeckungen in der physikalischen und medizinischen Elektrizität/ 1. Leipzig 1796.
• Richard Pulteney, Karl Gottlob Kühn: D.Richard Pulteney’s Geschichte der Botanik bis auf die neueren Zeiten, mit besondrer Rücksicht auf England. Für Kenner und Dilettanten. Weygandsche Buchhandlung, Leipzig 1798.
• M. de Loys: Chronologische Geschichte der Naturlehre bis auf unsere Zeiten. Für Forscher und Freunde. Aus dem Französischen. Hrsg. von Karl Gottlob Kühn. Weygandsche Buchhandlung, Leipzig 1798—1799.
• Edward Moore Noble, Karl Gottlob Kühn: Ueber die Augenentzündung und ihre Nachkrankheiten. Wilhelm Rein, Leipzig 1802.
• Johann Adam Kulmus, Karl Gottlob Kühn: Anatomische Tabellen. Umgearb. und mit 27 neuen Kupfertafeln versehen von Karl Gottlob Kühn. Neue wohlfeilere Aufl. Hahn, Leipzig 1814.
• Galenus: [Opera omnia] Claudii Galeni opera omnia Klaudiu Galenu hapanta / ed. curavit C. G. Kühn. Reprogr. Nachdruck der Ausgage Leipzig 1821—1833 (Medicorum Graecorum opera quae exstant, 1-20) Olms, Hildesheim 1965 ([www.biusante.parisdescartes.fr/histoire/medica/resultats/?fille=o&cotemere=45674], [www.archive.org/search.php?query=creator%3A%22Galen.%20Opera%20omnia%22]).

Литература

• Vivian Nutton: Karl Gottlob Kühn and his edition of the works of Galen; a bibliography. Microform Publ., Oxford 1976.
• Aimilios D. Mavroudis: Der autographische Brief des K.G. Kühn über die Edition der Reihe Medicorum Graecorum opera quae exstant. In: Sudhoffs Archiv. Zeitschrift für Wissenschaftsgeschichte 87,2 (2003), S. 173—179.

Ссылки

• [www.deutsche-biographie.de/pnd119346311.html Биография] (нем.)
• Биография (нем.)

Отрывок, характеризующий Кюн, Карл Готлоб

– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.