Лебо, Жозеф
Жозеф Лебо<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | ||
| ||
---|---|---|
28 марта 1831 — 21 июля 1831 | ||
Предшественник: | Этьен Константин де Герлах | |
Преемник: | Феликс де Мюленаре | |
18 апреля 1840 — 13 апреля 1841 | ||
Предшественник: | Бартелеми де Тё де Мейландт | |
Преемник: | Жан Батист Нотон | |
Рождение: | 3 января 1794 | |
Смерть: | 19 марта 1865 (71 год) |
Жан Луис Жозеф Лебо (3 января 1794 — 19 марта 1865) — бельгийский либеральный политический и государственный деятель, второй премьер-министр страны.
Биография
Первоначальное образование получил от своего дяди, который был священником в Анню, и стал клерком. Собрав денег на учебу, поступил в университет Льежа, после окончания которого поступил в адвокатскую контору (1819 год). Во время учёбы в Льеже он сдружился с Шарлем Роже и Полем Дево, вместе с которыми в 1824 году начал издавать в Льеже журнал Mathieu Laensbergh (позже Le politique).
Лебо не выступал за отделение от Нидерландов, но приложил усилия к организации Августовской революции 1830 года. В новой независимой Бельгии был назначен на пост министра иностранных дел (март 1831 года). Предложив титул короля Леопольду Саксен-Кобургскому, он заслужил хорошее отношение со стороны Великобритании.
Вышел в отставку с поста министра иностранных дел, однако в следующем же году стал министром юстиции. В 1833 году был избран депутатом от Брюсселя и сохранял своё место в 1848 году. Из-за противоречий с королём был вынужден покинуть правительство в 1834 году.
Изображен на бельгийской почтовой марке 1965 года.
Напишите отзыв о статье "Лебо, Жозеф"
Примечания
Библиография
- A. Freson, «Joseph Lebeau», in the Biographie nationale de Belgique
- T. Juste, Joseph Lebeau (Брюссель, 1865).
|
Отрывок, характеризующий Лебо, Жозеф
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.