Лесаж, Огюстен

Лесаж Огюстен
Дата рождения:	9 августа 1876(1876-08-09)
Дата смерти:	21 февраля 1954(1954-02-21) (77 лет)
Гражданство:	Франция Франция

Огюстен Лесаж (фр. Augustin Lesage; 9 августа 1876, Сен-Пьер-ле-Ошель — 21 февраля 1954, Бурбур) — французский художник и оккультист, спирит-медиум.

Жизнь и творчество

О. Лесаж родился и вырос на северо-востоке Франции, в небольшом городке Сен-Пьер-ле-Ошель. Женившись, он живёт в Бурбуре, где работает — как и его отец и дед — шахтёром. В 1911 году, находясь вечером на разработке в шахте, Лесаж внезапно слышит неведомый голос, предсказывающий ему будущее художника. Через несколько месяцев он принимает участие в спиритических сеансах, и при этом предсказание повторяется. Лесаж начинает заниматься живописью — методом автоматического рисунка, причём сам он полагает, что направляет его руку дух скончавшейся 3 года назад его сестры Марии. Через восемь месяцев О. Лесаж создаёт свою первую большую картину — полотно величиной 3×3 метра, на котором расположены сотни маленьких орнаментированных фигур в основном архитектурного и флористического характера. Свои работы художник подписывает такими именами, как «Леонардо да Винчи» и «Мариус де Туне». С 1914 года и по 1916-й он не занимается живописью, затем вновь начинает рисовать. С 1923 О. Лесаж более не работает шахтёром и целиком посвящает себя искусству. Отныне он вращается в спиритуалистическом обществе, рисует свои мистические картины перед публикой. В 1927 году он приглашается в парижский Институт метемпсихоза, где демонстрирует полотна, созданные в состоянии медиума, под воздействием мистических сил. Художник начинает интересоваться историей и культурой Древнего Египта и объявляет, что он является реинкарнацией некоего египетского художника, жившего во времена фараонов. В картинах О. Лесажа появляются древнеегипетские и тибетские письмена, а также зороастрийские, индуистские и христианские символы.

О. Лесаж описывает свой творческий процесс следующим образом: «До того, как начинается работа над картиной, я не имею представления, что будет нарисовано. Духи говорят мне: „Не пытайся разузнать, что ты создашь“. И я следую их указаниям. Когда я беру тюбик с краской, то не знаю, какого она цвета. Я понимаю, что это невероятно, однако следую своим наставникам, как ребёнок». Рисуя вплоть до самой своей смерти, художник создал около 800 картин, отличительной чертой которых является симметрический порядок и периодическое повторение тонко выписанных деталей.

Литература

• Collectif, Augustin Lesage 1876—1954, Catalogue raisonné, Arras — Béthune — Lausanne — Florence — Le Caire, Philippe Sers Éditeur, 1988
• Jean-Louis Victor, Augustin Lesage ou le pinceau des Dieux, Éditions de la Reyne de Coupe, 1996.

Ссылки

• [www.abcd-artbrut.net/spip.php?article130 Избранные работы О.Лесажа]

Отрывок, характеризующий Лесаж, Огюстен

Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.