Лещинский, Ростислав Самуилович
| Ростислав Лещинский | |
| Личная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Ростислав Самуилович Лещинский |
| Гражданство | |
| Специализация | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
Ростислав Самуилович Лещинский (род. 1957, Киев Украинская ССР, СССР) — украинский советский спортсмен (шашки), бронзовый призёр чемпионата мира по бразильским шашкам 1987 года. Чемпион Европы по международным шашкам 1977 года. Призёр чемпионатов СССР по международным шашкам 1976, 1978, 1982, 1985 годов. Международный гроссмейстер. Автор нескольких книг по шашкам[1].
Биография
Ростислав Лещинский начал заниматься русскими шашками в одиннадцать лет в шашечном кружке Дома пионеров Жовтневого района Киева у тренера Б. Г. Фоменко[2]. В 1972 году стал мастером спорта СССР. В 1973 году начинает заниматься международными шашками и выполняет норму мастера спорта. На чемпионате Европы 1977 года занимает первое место. Дебютировал на чемпионате мира 1980 года, проводившемся в столице Мали Бамако, где разделил шестое—седьмое места. В этом же году получает звание гроссмейстера СССР и международного гроссмейстера. В 1980 году заканчивает Киевский государственный педагогический институт имени А. М. Горького. В 1987 году становится бронзовым призёром чемпионата мира по бразильским шашкам.
Библиография
- Лещинский Р. С. Стратегия и тактика в международных шашках. Киев. Изд-во Здоровья. 1988. 208 с., илл.
- Лещинский Р. С. Победа советских шашистов в Бамако, Киев, 1984.
- Лещинский Р. С. Стратегия и тактика в международных шашках. Киев, 1988
- Лещинский Р. С. Звезды шашек в Киеве. Киев, 1990.
Напишите отзыв о статье "Лещинский, Ростислав Самуилович"
Примечания
Отрывок, характеризующий Лещинский, Ростислав Самуилович
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
