Ливеровский, Алексей Алексеевич (химик)

Ливеровский
Алексей Алексеевич
	Ливеровский; Алексей Алексеевич
Дата рождения:	7 (20) декабря 1903
Место рождения:	Санкт-Петербург, ; Российская империя
Дата смерти:	27 ноября 1989 (85 лет)
Место смерти:	Ленинград, ; РСФСР, СССР
Страна:	СССР
Научная сфера:	химик, прозаик
Учёная степень:	доктор химических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	ЛЛТА имени С. М. Кирова
Награды и премии:

Алексе́й Алексе́евич Ливеро́вский (1903—1989) — советский химик, писатель, охотник.

Биография

Родился 7 (20 декабря) 1903 года в Санкт-Петербурге. Умер 27 ноября 1989 года. Похоронен в Ленинграде на Богословском кладбище.

Семья

отец — Алексей Васильевич Ливеровский, морской врач.
мать — Мария Исидоровна, урождённая Борейша, профессор филологии.
дядя — Александр Васильевич Ливеровский, доктор технических наук, профессор, министр путей сообщения Временного правительства.
жена — Елена Витальевна Бианки, дочь известного писателя-натуралиста Виталия Валентиновича Бианки.
сын — Алексей Алексеевич (р. 1947) — математик и юрист, доктор юридических наук.
дочь — Ольга Алексеевна Ливеровская (Воинова), кандидат физических наук, писатель, поэт.

Профессор-химик

Окончил химико-технологический институт ЛЛТА имени С. М. Кирова (1930), химик-технолог. Многие годы проработал в лесотехнической академии, прошёл путь от лаборанта до профессора, был научным руководителем проблемной лаборатории. Во время блокады Ленинграда участвовал в разработке древесных добавок к хлебу и работе с порохом, который был необходим защитникам города. В 1964—1979 — профессор кафедры инженерной химии академии. Доктор технических наук (1969). Соавтор книги «Энергохимическая переработка древесины» (Л., 1971).

Охотник

Участвовал в борьбе за охрану окружающей среды. Много путешествовал (первое своё путешествие совершил ещё в молодости — плавание на паруснике по Баренцеву морю). По воспоминаниям современников,

был великим знатоком всех видов русской охоты — не промысла, а исконной древней профессии, с её поэзией, лексиконом, строгим законом поведения в лесу: не только взять, но и послужить, приумножить.

Был участником полемики о пользе и вреде охоты, выступал против «бездумных и злобных отрицателей, ненавистников охоты». По его словам,

противники охоты договорились до того, что в процессе охоты самое ценное сам процесс убийства живого существа. Клевета! Если бы это было так, ходили бы мы не в лес, а на бойню. Удовлетворение и радость охотник испытывает не от физического факта умерщвления живого существа, а от достижения цели, завершения подчас сложного, длящегося иногда часами, а бывает и днями, процесса охоты.

Занимался разведением охотничьих собак (гончих, сеттеров), за щенками к нему приезжали известные охотники со всей страны. Подготовил книгу о собаках «Лары».

Писатель

Писатель, член СП СССР, автор рассказов о русской природе и охоте, о ленинградской блокаде, о встречах с известными людьми. Публиковался в журнале «Охота и охотничье хозяйство», в альманахах «Наша охота», «Охотничьи просторы». Опубликовал книги «Журавлиная родина», «Радоль» (1973), «Озеро Тихое», «Корень девясил», «Охотничье братство» (1990).

Награды и премии

Сталинская премия третьей степени (1947) — за разработку и внедрение нового метода получения уксусной кислоты из древесного генераторного газа

Напишите отзыв о статье "Ливеровский, Алексей Алексеевич (химик)"

Ссылки

[publ.lib.ru/ARCHIVES/L/LIVEROVSKIY_Aleksey_Alekseevich/_Liverovskiy_A._A..html Биография и рассказы]
[www.tyumen.net/shoot/index.php?d=20&a=04.txt Интервью]

Отрывок, характеризующий Ливеровский, Алексей Алексеевич (химик)

– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.