Фернандес де Лисарди, Хосе Хоакин

Хосе Хоакин Фернандес де Лисарди
José Joaquín Fernández de Lizardi
Псевдонимы:	«El Pensador Mexicano» (Мексиканский мыслитель)
Род деятельности:	поэт, писатель, журналист, борец за независимость Мексики
Годы творчества:	1808-1827
Направление:	романтизм, костумбризм
Жанр:	проза, поэзия
Язык произведений:	испанский

Хосе Хоакин Фернандес де Лисарди (исп. José Joaquín Fernández de Lizardi; 15 ноября 1776, Мехико — 21 июня 1827, там же) — мексиканский поэт, писатель, журналист, борец за независимость Мексики.

Представитель романтизма и костумбризма в мексиканской литературе периода войны за независимость и становления Мексиканского государства в XIX веке.

Биография

Сын врача. Обучался в иезуитской коллегии, затем в университете, который не окончил из-за ранней смерти отца.

В 1808 напечатал монархический гимн, посвященный испанскому королю Фердинанду VII, однако под влиянием идей независимости уже в 1810 примкнул к национально-революционному движению.

В 1811 основал после провозглашения свободы печати журнал «El Pensador Mexicano», который стоял на платформе национально-освободительных тенденций мексиканской колониальной буржуазии и сыграл большую роль в распространении среди либерально-буржуазных кругов социально-политических лозунгов французского Просвещения. Неизменно ратуя за сепаратистские национальные тенденции и за создание национально-буржуазной республики, Фернандес де Лисарди напечатал множество брошюр, памфлетов, альманахов и др., в которых большой талант журналиста соединяется с пафосом вождя в борьбе за независимость.

В 1812—1813 в течение 7 месяцев находился в заключении за резкие нападки в прессе на вице-короля.

Фернандес де Лисарди умер от туберкулеза в 1827 году в возрасте 50 лет. Из-за крайней бедности был похоронен в анонимной могиле, без эпитафии, которая как он надеялся, будет выгравирована на его надгробной плите: «Здесь лежит прах мексиканского Мыслителя, который сделал все, что мог для своей страны».

Творчество

Известен под псевдонимом «El Pensador Mexicano» (Мексиканский мыслитель).

С 1814 стал издавать свои сочинения. Напечатал роман «El Periquillo Sarniento» («Паршивый Попугай»), который считается первым романом, написанным в Латинской Америке, повести «La Quijotita y su prima» [1818] и «Vida y hechos de D. Catrin de la Fachenda» (изд. 1832) и диалоги «Noches tristes y dia alegre» (Печальные ночи и веселые дни, 1818).

«El Periquillo Sarniento», прозванный «мексиканским Дон-Кихотом», представляет собой попытку социальной и морально-философской критики современного автору мексиканского общества. Использовав традиционную в испанской литературе форму плутовского романа, в частности, следуя образцу «Жизнеописание плута Гусмана де Альфараче» Матео Алемана (1599), Фернандес де Лисарди создал произведение, положившее начало мексиканской повествовательной прозе и до сих пор занимающее первостепенное место в мексиканской литературе. Писатель насыщает традиционные формы старого плутовского романа рядом повествовательных элементов, сложившихся под несомненным влиянием французской буржуазной литературы XVIII века, в частности Руссо и Вольтера. Это придает особую историко-литературную ценность его роману, ярко изображающему социальный быт Мексики начала XIX века.

Параллелью к «Periquillo Sarniento» служит повесть «La Quijotita y su prima» — опыт педагогического романа в духе Руссо. Повесть «Vida y hechos de D. Catrin de la Fachenda» изображает быт низов латиноамериканской страны.

Фернандес де Лисарди также — автор басен, стихотворений в духе народных песен и драм.

Избранная библиография

Статьи

• El Pensador Mexicano
• Alacenas de Friolera
• Cajoncito de la Alacena
• El conductor eléctrico
• El hermano del perico
• Conversaciones del payo y el sacristan
• La Gaceta del gobierno
• Correo semanario de Mexico

Романы

• El Periquillo Sarniento (1816)
• Letrillas satiricas, (1811)
• La Quijotita y su prima, (1819)
• Noches tristes y dia alegre, (1819)
• Vida y hechos del famoso caballero don Catrín de la Fachenda/

Публикации на русском языке

• Перикильо Сарньенто/ Пер. с исп. И. Лихачёва. Л.: Художественная литература. Ленинградское отделение, 1964

Литература

• Литературная энциклопедия 1929—1939
• Кутейщикова В. H., Основоположник мексиканской литературы Фернандес Лисарди, "Известия АН СССР. Отделение литературы и языка", 1961, т. 20, вып. 2. с. 154 - 60.
• Кутейщикова В. Н. Философско-художественное наследие Хосе Хоакина Фернандеса де Лисарди. — В кн.: Формирование национальных литератур Латинской Америки, М., 1970, с. 69—92.
• Державин К. Н., Мексиканский плутовской роман, «Язык и литература», сборн. ИЛЯЗВ, вып. V, Л., 1930.
• Mancisidor R. Fernández de Lizardi, el pensador mexicano. — México, 1945.
• Spell J.R. The Life and Works of José Joaquín Fernández de Lizardi. Philadelphia, 1931.

Ссылки

• [www.poemas-del-alma.com/blog/biografias/biografia-jose-joaquin Biografía de José Joaquín Fernández de Lizardi] (исп.)

Отрывок, характеризующий Фернандес де Лисарди, Хосе Хоакин

– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.