Лотарь II (король Италии)
| Лотарь II фр. Lothaire d'Arles | ||
| ||
|---|---|---|
| март/апрель 945 — 22 ноября 950 | ||
| Предшественник: | Гуго Арльский | |
| Преемник: | Беренгар II Иврейский | |
| Рождение: | ок. 926 | |
| Смерть: | 22 ноября 950 Турин, Италия | |
| Место погребения: | Милан, Италия | |
| Род: | Бозониды | |
| Отец: | Гуго Арльский | |
| Мать: | Альда (Хильда) | |
| Супруга: | Адельгейда | |
| Дети: | дочь: Эмма Итальянская | |
Ло́тарь II (ок. 926 — 22 ноября 950), король Италии в 945 — 950, сын Гуго (880 — 947), короля Нижней Бургундии (Прованса) и Италии, и Альды.
Биография
С 931 года соправитель отца своего Гуго Нижнебургундского; после бегства отца перед Беренгаром II Иврейским долго боролся с последним, желавшим лишить его престола. Он сохранил корону, но вынужден был заключить с Беренгаром соглашение, фактически обеспечивавшее тому господство в королевстве, реальную власть при номинальном короле. Лотарь скоропостижно и безвременно, в юном возрасте, умер 22 ноября 950 года во время поездки в Турин. Как и следовало ожидать, пошли слухи, что короля отравили по приказу Беренгара, хотя явных улик не было. Похоронили Лотаря в Милане в монастыре Святого Амвросия. Вдова его Адельгейда вышла 9 октября 951 года за немецкого короля Оттона I, к которому таким образом перешла корона Италии.
Брак и дети
Жена: с 947 года Адельгейда (ок. 931 — 16 декабря 999), дочь Рудольфа II, короля Бургундии и Италии
| Предшественник Гуго Арльский |
король Италии 945 — 950 |
Преемник Беренгар II Иврейский |
|
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Лотарь II (король Италии)"
Отрывок, характеризующий Лотарь II (король Италии)
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
