Лотнер, Карл

Карл Лотнер

нем. Carl Friedrich Lottner

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Карл Лотнер (нем. Carl Friedrich Lottner; 20 июня 1834, Берлин — 15 апреля 1873, Дублин) — немецкий языковед.

С 1851 по 1854 год изучал сравнительную лингвистику и общую филологию в Берлине под руководством Якоба Гримма и Франца Боппа. После этого в течение нескольких лет был школьным учителем, намереваясь затем стать преподавателем в университете. Не найдя в итоге работы на родине, он в 1858 году уехал преподавать языкознание в Эдинбург, в 1859 году переехал в Лондон, а в 1860 году — в Дублин, где стал преподавателем Тринити-колледжа, прожив там до конца жизни. Занимал должность профессора санскрита, также работал в библиотеке колледжа. Какими-либо событиями его жизнь богата не была, он никогда не был женат и вёл отшельнический образ жизни, стремясь уделить как можно больше времени науке.

Его филологические интересы были достаточно обширны, хотя касались в первую очередь сравнительного языкознания (наиболее известная работа — Ausnahmen der ersten Lautverschiebung). Лотнер оставил несколько десятков статей (написанных на немецком и английском языках) о сравнительной лингвистике, древнеегипетском, коптском языках, о ряде диалектов Аравии и Абиссинии (ныне Эфиопия). Создал собственную схему «родословного древа» индоевропейских языков.

Ссылки

• [www.deutsche-biographie.de/xsfz54444.html Статья в ADB]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Лотнер, Карл

Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.