Лурия, Арон Павлович

Арон Павлович Лурия

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Аро́н Па́влович Лу́рия (также Аарон Павлович, Лурье и Лурья, псевдонимы — А. Ли́дский, А. Смирный, Б. Мурин, Невидимка; 1867, Лида, Виленская губерния — 27 ноября 1920, Симферополь) — русский журналист, издатель, социал-демократ.

Биография

Учился в Пинском реальном училище, Харьковском технологическом институте. На взгляды оказал влияние Д. И. Писарев, участвовал в народнических и марксистских кружках. Дважды подвергался арестам и был выслан в Минусинск. Печатался в «Восходе», «Южных ведомостях», «Народном вестнике», «Русских ведомостях». Автор публицистических произведений, сатирических и лирических стихов. Один из основателей социал-демократического «Рабочего Знамени».

Жил в Симферополе, где работал сотрудником газеты «Русские ведомости». Арестован 16 ноября 1920 года, осуждён и расстрелян через 4 дня. Историк русской революции С.П. Мельгунов отмечает в книге «Красный террор в России (1918—1923)», что расстрелян большевиками Лурье был за участие в работе «Южных ведомостей».

Двоюродный брат — советский государственный и партийный деятель А. А. Сольц, внучатый племянник — писатель Ю. В. Трифонов (внук меньшевика Абрама Павловича Лурье, 1875—1924).

Литература

• Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Т.4. М., 1960.

Отрывок, характеризующий Лурия, Арон Павлович

– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.