Мавромихалис

Мавромихали (греч. Μαυρομιχάλης) — влиятельная семья деятелей новой Греции, родом с полуострова Мани (южная оконечность Пелопоннеса), где еще с древности сохранились элементы общинно-родового строя, на основе которых в Средние века сформировалась особая клановая система, очень похожая на мафиозные структуры Южной Италии и Сицилии (см. Маниоты). Представители этой семьи принимали активное участие в греческой революции и последующей внутриполитической борьбе, сопровождавшей становление Греческого государства. Семья находилась в оппозиции к правительству Каподистрии, в результате чего Петр Мавромихали (Петробей) был посажен в тюрьму, а его сын Георг и брат Константин совершили убийство премьер-министра Иоанна Каподистрии, и погибли сами.

ЭСБЕ о Мавромихали

Мавромихали (греч. Μαυρομιχάλης) — семья деятелей новой Греции, родом из Майны. Петро М., майнотский бей, более известный под именем Петро-бей (род. в начале 1760 гг. — 1848), спасся вместе со своим родственником Иоанном М. во время погрома в Майне, вызванного восстанием 1770 г, в котором приняли участие и погибли несколько членов его семьи. М. поступил на турецкую службу, получил титул бея и приобрел на родине громадный, почти царский авторитет. В 1818 г он сделался членом гетерии, а в 1821 г был одним из первых, открыто примкнувших к восстанию; был членом пелопоннесского сената, потом всех национальных собраний. В 1823 г он был избран президентом временного правительства; тогда он принадлежал к «партии порядка». Через несколько месяцев он перешел на сторону Колокотрони и немало содействовал возбуждению тех междоусобных распрей, которые чуть не погубили дело восстания. В 1827 г он был членом триумвирата, управлявшего до прибытия Каподистрии и передавшего ему власть. Когда обнаружились централистические и бюрократические идеалы Каподистрии, грозившие Майне полным уничтожением дорогой для неё самостоятельности, М. решительно разорвал с Каподистрией. На Майне вспыхнуло восстание, в котором принимали участие некоторые ближайшие родственники М. Каподистрия замешал в это дело Петро-бея и посадил его в тюрьму. По ходатайству русского адмирала Рикорда он обещал ему свободу, если М. подаст письменное заявление о раскаянии, но М. отказался. После смерти Каподистрии он был освобожден, был членом на национальном собрании 1832 г, а потом членом сената. Георг М., сын предыдущего, принимал участие в восстании, отличился при защите Миссолонги. Когда его отец был посажен в тюрьму, то он вместе с дядей Константином в качестве уроженцев Майны, где еще господствовала кровавая месть, решили отомстить Каподистрии и убили его. Константина толпа растерзала на месте, а Георг скрылся во французском посольстве, но был выдан и приговорен военным судом к смертной казни.

В. В-в.

Мавромихали // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Известные представители семьи

• Мавромихалис, Петрос — Петро Мавромихали (Петробей), уроженец Майны, один из лидеров греческой войны за независимость.
• Мавромихалис, Кирьякулис
• Мавромихалис, Илиас
• Мавромихалис, Константинос

См. также

• Мавромихали, Стефан
• История современной Греции — о борьбе за независимость от Османской империи
• Πετρόμπεης Μαυρομιχάλης — Петро Мавромихали (Петробей) в греческой Википедия.

Отрывок, характеризующий Мавромихалис

В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.