Мамонтов, Сергей Иванович (военный)

Сергей Иванович Мамонтов
Дата рождения	3 февраля 1898(1898-02-03)
Дата смерти	3 марта 1987(1987-03-03) (89 лет)
Звание	поручик
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России

Серге́й Ива́нович Ма́монтов (3 февраля 1898, Москва, Российская империя — 3 марта 1987, Канны, Франция) — участник гражданской войны в 1917—1920 гг. на стороне Добровольческой армии, конный артиллерист. Оставил воспоминания о Гражданской войне под названием «Походы и кони».

Биография

Представитель семьи Мамонтовых. Известный меценат Савва Иванович Мамонтов был братом его деда. Сергей Иванович вспоминал, как они вместе ловили лягушек за Бутырской заставой и как Савва его учил лепке из глины. В 1917 закончил Константиновское артиллерийское училище.

участвовал в ПМВ — прапорщик 64-й артиллерийской бригады.

Вступил в белую Добрармию в августе 1918 года. Воевал в Первой конно-горной батарее; с апреля 1919 — во 2-й конной батарее Дроздовской артиллерийской бригады.

Закончил войну поручиком в Галлиполийском лагере.

После Галлиполи попал сначала в Париж, затем переехал в Берлин, где учился в Высшем Техническом училище архитектуре. Работал архитектором. Перед самым приходом советских войск ему удалось бежать в Тироль. Оттуда он списался со своим старым товарищем по оружию и тот его выписал в Центральную Африку. Затем жил 15 лет в Центральной Африке. Работал в сизальной компании., затем создал свою собственную кофейную плантацию. В 1962 году по приказу президента Дако был арестован и брошен в тюрьму. Поводом послужила юмористическая статья, напечатанная в Америке. Дако вскоре сам был смещен будущим императором Бокасса. Через три дня благодаря французскому консулу его освободили, но выслали из страны. Воспоминания Мамонтова о Центральной Африке печатались в Нью-Йоркской газете "Новое Русское Слово" с 1973 по 1975 год. Позднее переехал жить на юг Франции, где написал «Походы и кони», удостоившейся в 1979 году литературной премии имени В. Даля в Париже. В городе Валанс и позднее в Каннах работал архитектором. Был прекрасным скульптором. Одна из его работ хранится в коллекции Ренэ Герра.

В эмиграции дружил с биологом Н. Тимофеевым-Ресовским, художником О. Цингером, французским филологом-славистом и знаменитым коллекционером Ренэ Герра.

Похоронен на загородном кладбище в окрестностях Канн, в общей могиле.

Роман Гришин "Антология белогвардейских воспоминаний", часть 3 :

"Что нужно знать о личности Сергея Ивановича Мамонтова (1898–1987)? Во-первых, он представитель той самой купеческой фамилии Мамонтовых, к которой принадлежал и Савва Мамонтов (Савва был братом деда Сергея). Во-вторых, он родился в очень неспокойное время, определившее судьбу за него.

Мамонтов вырос в имении отца в Киреево (район Химок). Окончил в 1916 году гимназию и, по воспоминаниям знавшего его в эмиграции филолога Ренэ Герра, «боялся, что война кончится без него». Это опасения оказались беспочвенными.

Сергей окончил ускоренный курс Константиновского артиллерийского училища и был выпущен в чине прапорщика в действующую армию. Он попал в 64-ю артиллерийскую бригаду — армейское подразделение второй очереди, развернутое в 1914 году. Бригада воевала на Юго-Западном фронте, а это уже в значительной мере определяло будущее молодого прапорщика. Примечательно, что большая часть наших героев, примкнувших к Добровольческой армии в 1917-1918 годах, в годы Великой войны служила в частях именно Юго-Западного фронта. Фронт действительно был особенным, ведь именно там «зарождалась контрреволюция», именно там служили Корнилов, Деникин, Эрдели, Миллер и другие.

Мамонтов воевал на Юго-Западном фронте до октября, затем участвовал в московских боях и некоторое время прожил в Москве уже при большевиках. В середине 1918 года, когда жизнь для офицеров стала в новой столице невыносимой, он вместе с братом уехал в Добровольческую армию. В августе 1918 года Мамонтов был зачислен в конно-горную батарею. Основной состав батареи пришел с отрядом Михаила Дроздовского из Ясс, что автоматически включало «1-ю генерала Дроздовского конно-горную батарею» в число привилегированных добровольческих формирований.С дроздовцами Мамонтов провоевал до самой крымской эвакуации. Он покинул Россию из Ялты. Потом были Галлиполи, Париж, Берлин. Сергей выучился на архитектора в Высшем Техническом училище, работал по специальности. После Второй мировой войны Мамонтов некоторое время проработал в Африке, где создал собственную кофейную плантацию и стал невольным участником центральноафриканских конфликтов. При диктаторе Дако он даже некоторое время провел в тюрьме, но был освобождён как французский подданный.

До 70-х годов жизнь Мамонтова развивалась в приключенческом, но довольно привычном для русской военной эмиграции русле. Строго говоря, и его желание написать мемуары не было чем-то выдающимся. Но вот результат превзошел все ожидания.

Мемуары делятся на две большие категории, которые легко прослеживаются в нашей антологии: воспоминания, написанные для современников, и воспоминания, написанные для потомков. «Походы и кони», несомненно, относятся к последней категории. Такие книги, написанные «с высоты опыта» умудренными людьми, как правило, менее ангажированы. Их главный недостаток — это память, которая часто подводит авторов спустя годы, но у Мамонтова имелся дневник времен войны:

Мне же повезло — у меня сохранился дневник, и я остался жив. Поэтому считаю своей обязанностью изобразить все, что видел…

Отрывки воспоминаний Мамонтова публиковались в эмигрантской периодике с 1970 года. Это были журналы «Русская мысль» и «Новое русское слово». Ирина Иловайская, главный редактор «Русской мысли», входила в состав жюри парижской «Премии имени Даля». Возможно, этот факт как-то способствовал тому, что в 1979 году Мамонтов стал лауреатом премии. Вскоре (1981 год) свет увидело первое полное издание книги «Походы и кони», отпечатанное в YMCA-Press. С этого времени началось триумфальное шествие книги по эмигрантскому миру. Воспоминания Мамонтова были очень тепло встречены и читателями, и критикой, как писал Ренэ Герра: «Мамонтов внес живые страницы в бесконечный роман, под названием — эмигрантская литература».

После падения СССР воспоминания Мамонтова стали одной из первых белых книг, вернувшихся в русское пространство. Мемуары печатались в 1992 году в периодике, а затем издавались самостоятельно и в сборниках более десятка раз (сравнимо с «Очерками» и «Дроздовцами в огне»).

• Сергей Мамонтов

PrevNext

«Походы и кони» — это одна из самых популярных мемуарных книг по истории Гражданской войны. Почему?

Во-первых, книга написана литературно одаренным человеком, что нехарактерно для военных мемуаров. Произведение настолько талантливо, что удивительным остается, почему Мамонтов взялся за перо так поздно.

Во-вторых, Мамонтов не принадлежал ни к какой партии и шел на войну «не имея никакого представления о политике, а просто идя спасать гибнущую Россию». Эта его позиция очень подходит «широкой аудитории читателей». Мамонтов приемлем. Автор прожил долгую и насыщенную жизнь, при этом он «выдержал марку», как было принято говорить (не был возвращенцем, советским патриотом и пр.). Эта ровность и уверенность в себе отразилась и на повествовании — насыщенном и одновременно спокойном.

Мамонтов умер во Франции в 1987 году почтенным восьмидесятилетним стариком. После нашумевшей «Походы и кони» он выпустил книгу «Сказание», также оставил довольно обширное литературное наследие в эмигрантской периодике. В частности, он писал очерки о своей бурной жизни в Центральной Африке, не уступающие «Походам» по качеству изложения и накалу страстей. Весь этот материал в России неизвестен и ждет своего исследователя и издателя, а пока «Походы и кони» остаются одной из главных мемуарных книг Русского зарубежья.

Красная конница была уже недалеко, она перешла на галоп. У нас началась паника. Я бросился к орудию. Мы выпустили два выстрела картечью и рассеяли конницу перед нами, но оба фланга нас захлестнули. Мы прицепили орудие на передок, но не имели времени поставить на низкую ось. Ездовые (Ларионов и Ранжиев) тотчас же тронули крупной рысью. В нашем орудии почему-то было только два выноса (4 лошади) вместо трех. Коноводы подали лошадей. Я еще не вполне отдавал себе отчета в опасности и был удивлен истерическим криком коновода:

— Берите лошадей… Да берите же лошадей, а то я их распущу!

…Выстрелы, крики, кругом силуэты скачущих с шашками всадников. Наши исчезли. Тогда я так испугался, что почти потерял сознание от страха.

Сознание вернулось как-то сразу. Я скакал между двумя красными всадниками, касаясь обоих коленями. Лица их были налиты кровью, они орали и махали шашками, но, очевидно, находились в состоянии одурения, как я допрежь, потому что они меня не замечали. Я попробовал протиснуться между ними, но мне это не удалось. Тогда я попридержал Ваньку, пропустил их и взял направление под углом. Сердце билось, как на наковальне. Всеми силами я старался сохранить разум. Становишься слишком легкой добычей, если балдеешь. Все же перевел я Ваньку на рысь, чтобы сохранить ему силы, если понадобятся. Снял из-за спины карабин и отвел предохранитель. Я знал, что в нем пять патронов. Патроны в то время были редкостью. Присутствие карабина меня несколько успокоило. Я искал глазами среди скакавших наших. Наконец я узнал одного офицера. Мы обрадовались друг другу, как родные. Вскоре нашли и других офицеров. Мы перешли на шаг. Красная атака остановилась.

Мы рассыпались в цепь и открыли огонь по красным. Мой карабин слабо щелкнул. Я открыл затвор — патронов не было, их у меня украли…"

Сочинения

• Мамонтов С. И. Походы и кони. Париж, YMCA-Press, 1981.
• Переиздание с сокращениями: Воронеж, изд. «Подъём», журнал «Подъём», 5/6 за 1992 год, ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-8165&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-8165].
• Переиздание: Походы и кони (Записки поручика) — М., Вече, 2007. — 448 с. (Белогвардейский роман) Тираж 10000 экз. ISBN 978-5-9533-2384-0
• С. Мамонтов. Походы и кони. // Вооружённые силы на Юге России. Январь-июнь 1919 года.. — М: Центрполиграф, 2003. — С. 258-342. — 672 с. — ("Россия забытая и неизвестная. Белое движение в России", том 17). — 3000 экз. — ISBN 5-95-24-0666-1.
• С. Мамонтов. "Сказание", Париж, 1986 г.,издание "Альбатрос", тир. 500 экз. послесловие Ренэ Герра.
• С. Мамонтов. "Три рассказа". Изд-во "Русское наследство", 1983.
• С. Мамонтов. "Чай". Изд-во "русское наследство", Франция, 1984.

Ссылки

• [www.dk1868.ru/history/mamontov_ogl.htm Сергей Мамонтов. Походы и кони.]

Отрывок, характеризующий Мамонтов, Сергей Иванович (военный)

– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!