Маринд-Аним

Маринд-аним

Численность и ареал
Всего: 15 000 Индонезия Индонезия
Язык	маринд
Религия	католицизм, традиционные верования
Расовый тип	Папуасы

Маринд-аним (самоназвания: «маринд-аним», «кая-кая», «тугери») — папуасский народ, обитающий в Индонезии. Основной ареал расселения — провинция Ириан-Джая, побережье Арафурского моря и внутренняя часть острова до верхнего течения рек Булак, Эли, Биан, Кумбе, Маро. Численность около 15 тыс. человек.

Язык

Маринд-аним говорят на папуасском языке трансновогвинейской филы семьи маринд, который, в свою очередь, делится на 4 диалекта.

Религия

Представители маринд-аним по большей части являются католиками, до принятия христианства в XX веке была сильно развита собственная мифология и традиционные верования, ныне практически исчезнувшие. Был распространён культ предков, тотемизм и магия.

Основные занятия

В основном маринд-аним занимаются земледелием (кокосовые пальмы, ямс, таро, бананы, сахарный тростник), разведением свиней и собак, рыболовством и охотой. Для охоты используют традиционное оружие: копья, копьеметалки, деревянные мечи, петли из ротанга, бамбуковые ножи и дубинки с каменными наконечниками. Также используют лодки-долблёнки, сооружают силки и ловушки. Среди этого народа широко распространены такие ремёсла как плетение, резьба по дереву и изготовление тапы.

Социальный строй и поселения

Общество делится на 5 экзогамных патрилинейных фратрий. Каждая фратрия включает в себя несколько тотемических кланов (boan). Деревнями управляют самые старшие и опытные мужчины. Преобладает моногамия, но также встречается и полигамия. У маринд-аним по сей день сильно развита система возрастных классов и инициаций. Планировка поселений прибрежной зоны, как правило, линейная. Во внутренних районах преобладает кучевая планировка. В каждом поселении имеется мужской дом (otiv), рядом с которым располагаются несколько длинных жилых домов (sawa). Хижины для беременных и больных женщин и дома для юношей (gotad) располагаются обособленно от деревни. Все дома — прямоугольные или квадратные, каркасно-столбовой конструкции, обшитые расщеплённым бамбуком или прожилками листьев саговой пальмы с крышами из листьев кокосовой пальмы.

Традиции

Традиционная одежда у мужчин — фаллокрипт, у женщин — передник и тапа чёрного цвета, пропущенная между ногами и закреплённая на поясе. Носят косы и украшения, указывающие на принадлежность к определённому классу. Мужчины употребляют бетель и каву.

Охота за головами

Важное место в дохристианском обществе маринд-аним занимала традиция охоты за головами. Молодые мужчины, достигшие возраста "эвати" (ewati) собирались в группы и устраивали набеги на представителей других народов. Как правило, они брали пленников только в небольших прибрежных поселениях, которые не могли оказать им серьёзное сопротивление. Существуют записи о том, что пленникам ломали ноги, чтобы они не могли сбежать, а убивали их только во время обрядовых пиршеств, которые проводились по возвращении очередных участников набега. В своих ритуалах, а также в боевых целях маринд-аним использовали специально изготовленные "барату" (baratu) - дубины с закреплёнными верёвкой каменными дисками наверху. В целом, на самом деле, не известно ничего, кроме того, что они являлись церемониальными орудиями и их использование было связано с охотой за головами. У маринд-аним также была распространена традиция "принятия" пленников. Ими всегда были дети раннего возраста и к ним, как известно, хорошо относились и воспитывали их как членов племени.

Литература

• Иванова Л. А. Маринд-аним // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. С. 332.
• Beasley H.G. A Dried Head from the Marind-Anim (Tugeri) People // Man. Vol. 32 (Dec., 1932). P. 273.
• Ernst T.M. Myth, Ritual and Population among the Marind-Anim // Social Analysis: The International Journal of Social and Cultural Practice, The Power of Ritual: Transition, Transformation and Transcendence in Ritual Practice. No. 1 (Feb., 1979). P. 34-53.
• Kooijman S. The Function and Significance of some Ceremonial Clubs of the Marind Anim, Dutch New Guinea // Man. Vol. 52 (Jul., 1952). P. 97-99.

Отрывок, характеризующий Маринд-Аним

– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.