Массовые убийства в Пшишовице

Массовые убийства в Пшишовице
Братская могила погибших от рук советских солдат в селе Пшишовице
Способ убийства	Расстрел
Оружие	Стрелковое оружие
Место	Пшишовице
Дата	26 января 1945 года - 28 января 1945 года
Нападавшие	Рабоче-крестьянская Красная армия
Убитые	около 60

Массовые убийства в Пшишовице — событие в селе Пшишовице гмины Гералтовице, когда с 26 января по 28 января 1945 года солдатами Красной армии были убиты десятки жителей села.

По мнению ряда современных польских исследователей и изданий, опирающихся на выводы расследования, начатого в 2005 году Польским институтом национальной памяти, это событие является военным преступлением. Сообщается разная информация о числе жертв, которое варьирует от 52 до 60 или возможно 69. На установленной в 2005 году мемориальной доске — 44 имени. Несмотря на предоставленный доступ к советским архивам, подразделения Красной армии, ответственные за убийства, неизвестны.

Польский Институт национальной памяти, который провёл расследование данных событий, заявил, что расстрел в Пшишовице является преступлением против человечности.

Предыстория

Село Пшишовице до 1922 года входило в состав Германии под названием Прейсвиц (нем. Preiswitz). В 1922 году по результатам Верхнесилезского плебисцита было передано Польше и оказалось на польско-германской границе. После захвата Польши нацистами в 1939 году включено в состав административного округа Каттовиц внутри Рейха, селу возвращено название Прейсвиц. Географическое положение села в 7 км к юго-востоку от Глейвица на пересечении железнодорожной ветки Глейвиц—Рыбник и шоссе Глейвиц—Миколув предопределило его стратегическую важность.

Ход событий

После начала наступления советских войск в январе 1945 года, Красная армия прорвалась вперёд от линии реки Висла на польскую территорию, оккупированную нацистами. К концу января рассеянные силы вермахта были отброшены на линию реки Одер, которая находилась на довоенной территории Третьего рейха. Между тем, нескольким немецким частям было приказано подготовить тактические контратаки, в особенности в районе Верхней Силезии, на старой польско-немецкой границе. Вечером 24 января советские войска смогли захватить город Глейвиц, один из крупнейших промышленных центров области.

Около полудня 25 января передовые части 9-го механизированного корпуса РККА, преследуя отступающего противника, достигли Прейсвица. Здесь они вошли в соприкосновение с частями немецкой 20-й танковой дивизии, утром того же дня занявшими оборону в Прейсвице и возле него. В ходе боя, длившегося двое суток, село неоднократно переходило из рук в руки. К полудню 27 января Красная армия окончательно установила контроль над селом.

В ходе боев за освобождение села Красная армия потеряла 101 человека и около 40 танков. В течение следующих двух дней войска освободителей убили ряд местных жителей. Несколько домов было подожжено, а в тех кто стал тушить огонь — стреляли.

Красноармейцы убили не менее 60 (по другим данным 69) человек в возрасте от 10 дней до 78 лет. Среди убитых оказались и четверо скрывавшихся в селе узников Освенцима, которым удалось бежать во время марша смерти из Освенцима на территорию Рейха, в том числе итальянец и венгр. Они вышли навстречу Красной Армии приветствовать освободителей и были застрелены на месте. Был убит и бывший польский военнослужащий, участник кампании 1939 года, освобожденный незадолго перед тем советскими войсками из немецкого лагеря военнопленных. Большинство жертв составляли мужчины призывного возраста, принятые красноармейцами за немцев. Однако, среди убитых была и семья Жогала в полном составе, включая женщин и детей, в том числе 10-дневный младенец. Дом семьи стоял на краю села, у самой границы. Возле тела отца ребёнка были обнаружены труп советского военнослужащего и топор. Кроме того красноармейцы совершили массовые изнасилования жительниц села и сожгли несколько домов.

После резни жертв похоронили в братской могиле на местном кладбище.

Польские СМИ также сообщают, что ещё два гражданских лица были убиты летом этого года, после окончания войны, когда войска Красной армии возвращались из Германии. Мужчина погиб в июне, а женщина — в июле, когда пыталась помешать группе советских солдат совершить кражу коровы.

Память

В годы социалистического правления в Польше, данные события не афишировались ввиду нежелательных последствий и на братской могиле не было никакого памятного знака. Однако в 60-ую годовщину событий в 2005 году на кладбище был установлен памятный камень. Церемония была проведена епископом города Легница Стефаном Цихим, который был лично свидетелем данных событий и родственником одного из погибших.

Исследования и анализ

Точная причина расправы неизвестна. По одной из версий красноармейцы хотели отомстить за потери, понесённые в недавнем бою. Одна из гипотез, призванных объяснить, почему советские солдаты пошли на убийство, исходит из того, что красноармейцы полагали, что находятся на территории Германии, а по мнению Энтони Бивора и Любови Виноградовой, советское командование было достаточно безразлично к насилию в отношении населения вражеской страны.

Польский институт национальной памяти квалифицирует этот поступок красноармейцев как преступление против человечности.

Подобные преступления были совершены красноармейцами и в Меховице (ныне район Бытома).

В 2005 году ИНП начал расследование данных событий, а также других случаев массовой гибели мирных жителей в Гливице и Галембе (ныне район Руды-Слёнской). В ходе расследования были рассмотрены различные документы, предоставленные Министерством обороны Российской Федерации, однако так и не были установлены части Красной армии, участвовавшие в массовых убийствах, и личности военнослужащих, несущих ответственность за преступления. Институт национальной памяти пришёл также к выводу, что в конце войны в Силезии от рук солдат Красной армии погибло несколько тысяч мирных жителей, многие из которых были этническими поляками, в том числе около 800 человек погибло во время резни в Гливице.

Литература

• Grodoń, Krystyna. [books.google.com/books?id=Cm1sHAAACAAJ Trzy dni z dziejów Przyszowic: wspomnienia mieszkańców]. — [Przyszowice]: Towarzystwo Miłośników Przyszowic, 2006. (польск.)
• Gunter, Georg. Letzter Lorbeer. Vorgeschichte und Geschichte der Kämpfe in Oberschlesien – von Januar bis Mai 1945. — Darmstadt: Bläschke, 1974. — ISBN 3-7053-0319-8. (нем.)

Ссылки

• [www.przyszowice.pl/index.php?module=IPage&id=16 Przyszowice.pl: Tragedia 27.01.1945r.]
• [wiadomosci.wp.pl/wiadomosc.html?wid=8022929&ticaid=14df6 Dziennik Zachodni: Zbrodnie wojenne Armii Czerwonej na Ślązakach — pierwsze śledztwa]

Отрывок, характеризующий Массовые убийства в Пшишовице

Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».