Меланф
Меланф (др.-греч. Μέλανθος) — персонаж древнегреческой мифологии[1][2]. Царь Мессены[3], затем Афин. Сын Андропомпа, внук Бора, правнук Пемфила, праправнук Периклимена[4]. Отец Кодра[5]. Шестнадцатый царь Афин[6].
Возможно, такое имя встречается в микенских текстах: me-ra-to (Меланф?)[7].
Изгнан дорийцами из Мессены, отправился в Аттику, где участвовал в борьбе против беотийцев. Многие пилосцы переселились вместе с ним[8]. Пифия предсказала ему, что он должен поселиться там, где ему за столом подадут голову и ноги, что и случилось в Элевсине[9]. Избран царем Афин, сменив Фимета, последнего потомка Эгея[10]. Убил в поединке царя беотийцев Ксанфа[11] и учредил праздник Апатурии[12] Построил святилище Диониса и учредил праздник в его честь. В его царствование ионяне были приняты в Аттике[13]. Потомки Меланфа — Медонтиды[14].
Напишите отзыв о статье "Меланф"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. В 2 т. М., 1991. Т.2. С.134
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.371-373
- ↑ Страбон. География VIII 4, 1 (стр.359)
- ↑ Павсаний II 18, 8
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 19, 5
- ↑ Августин. О граде Божием XVIII 19
- ↑ Предметно-понятийный словарь греческого языка. Микенский период. Л., 1986. С.150
- ↑ Страбон. География XIV 1, 3
- ↑ Афиней. Пир мудрецов III 50, 96d-e, ссылка на историка Демона
- ↑ Геродот. История V 65; Павсаний. Описание Эллады II 18, 9
- ↑ Страбон. География IX 1, 7 (стр.393)
- ↑ Полиэн. Стратегемы I 19
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VII 1, 9
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IV 5, 10
| Предшественник: Тимет |
Мифические цари Афин и Аттики 1126 — 1089 |
Преемник: Кодр |
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Меланф
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
