Мессер, Томас (куратор)
| Томас Мессер | |
| Thomas Maria Messer | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
То́мас Мари́я Ме́ссер (англ. Thomas Maria Messer; 9 февраля 1920, Братислава, Чехословакия — 15 мая 2013) — американский музейный работник, куратор, историк искусства. Директор Музея Соломона Гуггенхайма (1961—1988). Вице-президент Общества Малевича (The Malevich Society).
Биография
Томас Мессер родился 9 февраля 1920 года в Братиславе (Чехословакия).
В течение 27 лет в 1961—1988 годах возглавлял Музей Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке. Организовал в 1973 году первую в США ретроспективную выставку Казимира Малевича (около 50 картин из коллекции Стеделийк-музея в Амстердаме, Музея современного искусства в Нью-Йорке (MoMA) и частных собраний). Под руководством Мессера Музей Гуггенхайма осуществил пять значительных выставок Василия Кандинского. В 1981—1982 годах музей провёл сенсационную выставку «Авангард в России» (из коллекции Георгия Костаки), фактически открывшую западу русский авангард.
Вице-президент Общества Малевича (The Malevich Society).
Умер 15 мая 2013 года.
Напишите отзыв о статье "Мессер, Томас (куратор)"
Ссылки
- [www.malevichsociety.org/pages/bod_tm_ru.html Томас Мессер на сайте Общества Малевича]
Отрывок, характеризующий Мессер, Томас (куратор)
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
