Митрюк, Наталья Ивановна

Наталья Митрюк
Личная информация
Полное имя	Наталья Ивановна Митрюк
Оригинальное имя	укр. Наталія Іванівна Митрюк
Гражданство	СССР СССР Украина Украина
Специализация	вратарь (гандбол)
Клуб	Бактянка (Берегово) 1975-76 Спартак (Киев) 1976-88 Раднички (Белград) 1989-92 Спартак (Киев) 1993-97
Дата рождения	26 ноября 1959(1959-11-26) (64 года)
Место рождения	Хуст, Закарпатская область, Украинская ССР, СССР
Рост	180 см
Вес	72 кг
Награды и медали Олимпийские игры Бронза Сеул 1988 гандбол Чемпионат Мира Золото 1982 Золото 1986

Наталья Ивановна Митрюк (укр. Наталія Іванівна Митрюк; 26 ноября 1959, Хуст, Закарпатская область, Украинская ССР, СССР) – заслуженный мастер спорта СССР по гандболу (1982).

Биография

Родилась в г. Хуст Закарпатской области.

В 1975 году начала выступать в команде мастеров «Бактянка» из Берегово.

Начиная с 1977 года выступает в киевском «Спартаке». В составе клуба становится 7 раз обладателем Кубка европейских чемпионов (1979, 1981, 1983, 1985, 1986, 1987, 1988), 12-кратным чемпионом СССР (1977-1988).

В 1978 году в составе молодежной сборной СССР становится чемпионом мира и получает звание мастер спорта СССР международного класса. В составе сборной СССР дважды (1982, 1986) становится чемпионом мира, а в 1988 году становится бронзовым призёром Олимпиады-1988 в Сеуле.

В 1989 году выезжает за рубеж и до 1992 года выступает в белградском ГК Раднички. В составе клуба трижды (1989, 1990, 1991) становится обладателем Кубка Югославии и дважды (1991, 1992) становится обладателем Кубка обладателей Кубков.

В 1997-1999 годах снова в киевском «Спартаке».

Дочь Татьяна Карпенко.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/my/nataliya-mytriuk-1.html Митрюк, Наталья Ивановна] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Митрюк, Наталья Ивановна

«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.