Орехов, Михаил Иванович

Михаил Орехов
Общая информация
Полное имя	Михаил Иванович Орехов
Родился	10 октября 1916(1916-10-10)
Умер	1980(1980)
Гражданство	СССР
Рост	173 см
Вес	72 кг
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1936	Буревестник	? (?)
1937—1944	ЦДКА	68 (24)
1948	ОДО (Ташкент)	? (?)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Михаил Иванович Орехов (10 октября 1916 — 1980) — советский футболист, хоккеист, и хоккеист с мячом, нападающий.

Карьера

Футбол

Свою карьеру Орехов начал в московском «Буревестнике». С 1937 года играл за ЦДКА, дебютировал в чемпионате СССР в матче против «Металлурга» (Москва) 12 августа 1937 года. Во всех соревнованиях союзного уровня за команду провёл 80 матчей и забил 26 голов, в том числе в чемпионате — 68 матчей, 24 гола. В 1943—1944 годах выступал за армейцев в чемпионате Москвы. В 1948 году играл за ташкентский «Дом офицеров».

Хоккей с шайбой

Помимо футбола, Орехов занимался также хоккеем с шайбой, мастер спорта СССР по хоккею. Играл за армейскую команду, с которой стал трёхкратным чемпионом СССР (1948—1950) и серебряным призёром чемпионата 1947. В чемпионатах СССР по хоккею провёл 54 матча и забросил 28 шайб.

Хоккей с мячом

Также играл в хоккей с мячом. Играл в составе ЦСКА, КВИФК, ОДО (Хабаровск). Чемпион СССР 1954 года. Серебряный призёр чемпионата СССР 1952 года. Включался в список 22 лучших игроков сезона (1950, 1951, 1952, 1953, 1954).

Ссылки

• [www.cska-games.ru/Players/OrekhovMikhail.html Статистика выступлений за ЦСКА]
• [footballfacts.ru/players/107214-orehov-mihail-ivanovich Профиль на сайте FootballFacts.ru]
• [www.bandysidan.nu/ibdb/playerinfo.php?SpelareID=8689&sprak=sve&land=3 Mikhail Orekhov]

Отрывок, характеризующий Орехов, Михаил Иванович

Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.