Московская хоральная синагога

Достопримечательность
Московская хоральная синагога
Страна	Россия
Москва	Большой Спасоглинищевский переулок
Конфессия	Иудаизм
Тип здания	синагога
Архитектурный стиль	Эклектика
Автор проекта	С. С. Эйбушиц, С. К. Родионов, Р. И. Клейн
Строительство	1887—1891 годы
Статус	Объект культурного наследия города Москвы № {{{1}}}
Состояние	Действующая

 памятник архитектуры (региональный)

Моско́вская хора́льная синаго́га — старейшая синагога в Москве. Построена в 1891 году на возвышенности Ивановская горка, открыта 1 июня 1906 года. В синагоге имеется четыре молельных зала, располагается Главный раввинат и духовное училище (ешива). Находится в ведении Попечительского совета Московской еврейской религиозной общины (МЕРО).

Расположена по адресу: Большой Спасоглинищевский переулок, 10

История

Строительство и открытие

В 1886 году председатель еврейской общины Лазарь Поляков приобрел в Спасоглинищевском переулке участок земли. На этом участке было возведено здание хоральной синагоги по проекту архитектора С. С. Эйбушитца. В период вынужденного закрытия синагоги к перестройке внутренних интерьеров для утилитарных целей привлекли С. К. Родионова. Позднее интерьеры вновь перекраивались и украшались уже по проекту архитектора Романа Клейна. Именно ему принадлежит идея ретроспективизма, воспринятая от французского архитектора Шарля Гарнье, у которого Клейн проходил стажировку в 1884 г. Свободная стилизация любых исторических эпох (эллинизм в Музее изящных искусств, ампир в кинотеатре Колизей, русский терем в Средних торговых рядах, "китайщина" в чайном магазине на Мясницкой) позволила Клейну создать интерьер синагоги, наполненный историческими аллюзиями и цитатами. Мозаика с изображениями ливанских кедров (южная стена) создает необходимый "восточный колорит" и напоминает о разрушенном храме Соломона, при строительстве которого, как известно, использовался ливанский кедр. В Библии ливанский кедр неоднократно уподобляется символу красоты (см. Песнь песней). Можно трактовать мозаику как Древо Жизни, под тенью которого живут праведники, а плоды которого дают мудрость. В интерьере синагоги присутствуют связи и с традициями западно-европейского религиозного зодчества, прежде всего это амвон с бимой у "восточной" стены и скамьи для молящихся (оборудованы пюпитрами для молитвенников) . Чисто еврейской особенностью является устройство балконов-галерей для женщин, причем, аркатура колонн позволяет говорить об итальяно-испанских цитатах.

В годы СССР

Главный московский раввин Шмарьягу-Иегуда-Лейб Медалье родился в Литве в 1872 г. и начал свою карьеру в Туле. Через некоторое время он был приглашён возглавить значительно бόльшую общину в Витебске, в городе с яркой культурной жизнью. Ко времени революции 1917 г. у раввина было шесть сыновей и пять дочерей. В 20-х годах его пригласили возглавить Московскую хоральную синагогу в Спасоглинищевском переулке. Раввин Медалье стал последователем любавического хасидского ребе Шнеерсона, который был в то время изгнан из СССР и жил в Польше. Согласно записке капитана НКВД Аронова, раввин Медалье поддерживал «нелегальные» отношения с равом Шнеерсоном.

Реконструкция (2001—2006)

В феврале 2001 года под патронажем мэра Москвы Юрия Лужкова началась реконструкция синагоги. Реконструкция синагоги являлась частью крупного совместного проекта Российского Еврейского Конгресса, Еврейской общины Москвы и Джойнта — создание центра «На Горке». Кроме реконструкции синагоги этот проект общей стоимостью свыше 20 миллионов долларов включал строительство еврейского детского дома, социального и общинного центров.

Прежде всего был восстановлен главный купол, снесённый менее чем через год после строительства самого здания. Уже 16 мая 2001 года состоялась торжественная церемония по случаю воссоздания исторического облика синагоги — был открыт серебристый купол, увенчанный Звездой Давида. Также была открыта скульптурная композиция «Птица счастья». Композиция работы скульптора Игоря Бурганова олицетворяет руку, выпускающую голубя — символ дружбы между народами. Дополняет памятник символическая Стена Плача размером 3,5 на 11 метров, сложенная из колотого камня.

В апреле 2005 года главный раввин России Адольф Шаевич сообщил, что стоимость реконструкции и реставрации здания Московской хоральной синагоги достигает 9,5 млн долларов, а синагога располагает только 5 млн долларов.

Весной 2005 года президентом Конгресса еврейских религиозных организаций и объединений в России (КЕРООР) был избран израильский миллиардер Аркадий Гайдамак. Гайдамак и другие спонсоры КЕРООРа потратили большие деньги на реконструкцию Московской хоральной синагоги — гордости и главного символа КЕРООРа.

14 сентября 2006 года в синагоге торжественно отметили окончание реставрационных работ, длившихся несколько лет.

2000—2005 гг. Главным кантором Московской хоральной синагоги был Финкельштейн Борис Янкелевич

После реконструкции

18 октября 2006 года отмечалось 100-летие Московской хоральной синагоги.

Фотографии

• Mossynagogue.jpg

  Фасад синагоги. Слева видна скульптурная композиция «Птица счастья».

• Interior of Moscow Choral Synagogue1.JPG

  Интерьер синагоги.

• Western Wall-Moscow Choral Synagogue.jpg

  Символическая Стена Плача.

См. также

• История евреев в России

Литература

• Е. Н. Улицкий «История Московской еврейской общины. Документы и материалы.» КРПА, Москва, 2006.
• Маргарита Лобовская «История Московской хоральной синагоги»

Ссылки

[roskult.ru/atlas/object/727 Московская хоральная синагога]

Отрывок, характеризующий Московская хоральная синагога

– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]