Мурсили I
| Мурсили I mMu-ur-ši-li-iš<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Царская печать Мурсили I</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| ок. 1620 — 1594 до н. э. | ||
| Предшественник: | Хаттусили I | |
| Преемник: | Хантили I | |
Мурсили I — царь Хеттского царства, правил приблизительно в 1620 — 1594 годах до н. э.). Усыновленный внук и соправитель Хаттусили I. Вступил на престол согласно «указу Хаттусили I», запрещавшему наследование престола сыну сестры царя.
Мурсили подчинил самые южные районы Киццувадны (район соврем. городов Тарсуса, Мерсина и Аданы (хет. Адания)), что подтверждается археологическими раскопками. Город Тарс (совр. Тарсус) был им разрушен до основания. Также им были захвачены города Харрума (аккад. Хурме, расположенная вблизи г. Куммане) и Хассува (аккад. Хашшу).
Покорив таким образом ряд малоазийских областей. Мурсили двинулся против Халапа,[1] который, вероятно нарушил клятву верности, данную Хаттусили. Халап был захвачен Мурсили, и он вовсе упразднил это царство (хотя позднее оно восстановилось). После разгрома собственно Халапа, хетты, видимо, разгромили и входившие в это царство области, и в первую очередь Алалах (что подтверждается археологическими раскопками). Затем Мурсили победил хурритов, живших по левому берегу Евфрата, в Северной Месопотамии, которых он превратил в своих союзников, имея целью захват Вавилона (хеттск. Шанхара).
Вавилон, сильно ослабленный в правление последних царей из династии Хаммурапи, не смог противостоять хеттскому вторжению. Мурсили захватил город[1] (ок. 1595 г. до н. э.) и сверг царя Самсу-дитану. Но Мурсили не ставил своей целью полное подчинение настолько удаленной от основного центра его державы территории; поход носил чисто грабительский характер. Взяв в Вавилоне богатую добычу, Мурсили вернулся на родину, по дороге оставив часть сокровищ (в частности статуи бога-покровителя Вавилона Мардука и его супруги богини Царпанит) своим союзникам — хурритам из Ханы.
По возвращении из этого похода Мурсили был убит в Хаттусе в результате возникших в период похода придворных интриг. Во главе заговора стояли Хантили I (возможно, муж сестры Мурсили), ставший следующим царём хеттов, и Цитанта I.
| Древнее царство | ||
| Предшественник: Хаттусили I |
хеттский царь ок. 1620 — 1594 до н. э. |
Преемник: Хантили I |
Напишите отзыв о статье "Мурсили I"
Примечания
Литература
- [annales.info/hetts/laws/law_0.htm#_ftn1 «Указ Телепину»]
- История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 2. Передняя Азия. Египет / Под редакцией Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. — 623 с. — 25 000 экз.
- [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
- Громова Д. Н. Битва с трехголовым драконом: новый пересмотр датировок взятия Вавилона и Халапа войсками Мурсили I и вопросы переднеазиатской хронологии II тыс. до н. э. // Вестник древней истории, 2009, № 4, 104—123.
Отрывок, характеризующий Мурсили I
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
