Муфф, Шанталь
| Муфф, Шанталь | |
| Chantal Mouffe | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Школа/традиция: | |
| Период: | |
Шанта́ль Муфф (фр. Chantal Mouffe; 17 июня 1943, Шарлеруа, Бельгия) — бельгийский политический философ.
Содержание
Биография
Шанталь Муфф училась в Левене, Париже и Эссексе, а впоследствии преподавала во многих университетах мира (в Европе, Северной и Латинской Америке). Она также занимала должности профессора в Гарварде, Корнелльском университете, Принстонском университете и в Национальном центре научных исследований (CNRS) в Париже. В течение 1989—1995 годов она была руководителем программы в Международном философском колледже (College International de Philosophie) в Париже. В настоящее время является профессором кафедры политологии и международных отношений Вестминстерского университета в Великобритании, где она руководит Центром по изучению демократии.
Шанталь Муфф замужем за Эрнесто Лакло, у них трое детей.
Научный вклад
Она наиболее известна своим вкладом в развитие Эссекской школы дискурс-анализа, а также сотрудничеством с Эрнесто Лакло над книгой «Гегемония и социалистическая стратегия» (1984), которая стала образцом постмарксистского исследования, основанного на теории гегемонии Грамши, постструктурализме и теориях идентичности, которые переопределяют политику левых в терминах радикальной демократии[1].
Шанталь Муфф критически относится к концепции «делиберативной демократии» (особенно в версиях Хабермаса и Роулза), она известна своим критическим анализом трудов Карла Шмитта, в частности его концепта «политического» (англ. the political). Радикализацию современной демократии Шанталь Муфф описывает в терминах «агонистического плюрализма». В последнее время она стала подчеркивать радикальный потенциал художественных практик.
Диссенсуальная модель
Шанталь Муфф является автором т.н. диссенсуальной модели политического взаимодействия. В отличие от консенсуальной модели, предполагающей поиск консенсуса и сглаживание противоречий, диссенсуальная модель работает в случаях, когда консенсус в принципе невозможен из-за принципиального различия политических парадигм. По мнению Шанталь Муфф, в таких случаях, консенсус не только невозможен, но и вреден, поскольку даже в случае достижения такового, это достижение будет иметь следствием исключение и подавление альтернативных мнений. Поэтому вместо поиска заведомо мнимого и устраняющего различия консенсуса, модель предполагает признание различий и обсуждение возможных границ последних[2].
Библиография
- Gramsci and Marxist theory / edited by Chantal Mouffe. — London ; Boston : Routledge & Kegan Paul, 1979. — vii, 288 p. — ISBN 0710003579.
- Ernesto Laclau, Chantal Mouffe. Hegemony and socialist strategy : towards a radical democratic politics / Ernesto Laclau, Chantal Mouffe; translated by Winston Moore and Paul Cammack. — London : Verso, 1985. — 197 p. — ISBN 0860910679.
- Chantal Mouffe. The return of the political / Chantal Mouffe. — London ; New York : Verso, 1993. — vii, 156 p. — ISBN 0860914860.
- Deconstruction and pragmatism / edited by Chantal Mouffe. — London ; New York : Routledge, 1996. — ix, 88 p. — ISBN 0415121698.
- Chantal Mouffe. The democratic paradox / Chantal Mouffe. — London ; New York : Verso, 2000. — xii, 143 p. — ISBN 1859847587.
- The legacy of Wittgenstein : pragmatism or deconstruction / Ludwig Nagl, Chantal Mouffe, eds. — Frankfurt am Main ; New York : Peter Lang, 2001. — 164 p. — ISBN 082044796X.
- Chantal Mouffe. On the political / Chantal Mouffe. — London ; New York : Routledge, 2005. — 144 p. — ISBN 0415305209.
Напишите отзыв о статье "Муфф, Шанталь"
Примечания
- ↑ See Jules Townshend, ‘Discourse theory and political analysis: a new paradigm from the Essex School?’, British Journal of Politics and International Relations, Vol. 5, No. 1, February 2003, pp. 129—142, and ‘Laclau and Mouffe’s Hegemonic Project: The Story So Far’, Political Studies, 52, 2004, pp. 269—288.
- ↑ [www.bbc.com/russian/features/2016/06/160624_brexit_weiser_column «Что говорит "брексит" о британском обществе?»], Би-Би-Си, 24 июня 2016
См. также
Ссылки
- [www.westminster.ac.uk/schools/humanities/politics-and-international-relations/people/staff/mouffe,-chantal Chantal Mouffe’s faculty page at University of Westminster]
- [them.polylog.org/2/amc-en.htm Wittgenstein, Political Theory and Democracy] by Chantal Mouffe
- [www.amielandmelburn.org.uk/collections/mt/pdf/81_01_17.pdf Socialist strategy: where next?] 1981 article in Marxism Today
- [www.ihs.ac.at/publications/pol/pw_72.pdf ‘Deliberative Democracy or Agonistic Pluralism?’]
- [www.barcelonametropolis.cat/en/page.asp?id=21&ui=438 Interview with Chantal Mouffe: «Pluralism is linked to the acceptance of conflict»] in Barcelona Metropolis Magazine, Autumn 2010.
- [www.artandresearch.org.uk/v1n2/mouffe.html ‘Artistic Activism and Agonistic Spaces’]
- [lilt.ilstu.edu/theory/authors/mouffe.htm Chantal Mouffe at the Theory Project (introduction and audio interview)]
Отрывок, характеризующий Муфф, Шанталь
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
