Назаров, Алексей Тимофеевич

Алексей Тимофеевич Назаров
Дата рождения	4 марта 1912(1912-03-04)
Место рождения	д. Хутынь Новгородская губерния, Российская империя
Дата смерти	21 сентября 1951(1951-09-21) (39 лет)
Место смерти	Московская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	АДД
Годы службы	1931—1946
Звание	гвардии
Часть	заместитель командира 18-го гвардейского Севастопольского полка дальнего действия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	с 1946 года

Алексей Тимофеевич Назаров (4 марта 1912, д. Хутынь — 21 сентября 1951) — участник Великой Отечественной войны, заместитель командира 18-го гвардейского авиационного Севастопольского полка дальнего действия, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Алексей Тимофеевич Назаров родился в семье крестьянина. После окончания 9 классов работал слесарем на заводе в Полтаве. В 1931 год у призван в Красную Армию. В 1933 году окончил Ленинградскую военную авиационно-техническую школу, в 1939 году — Энгельсскую военную авиационную школу пилотов.

С июня 1941 года — на фронте в 750-м (позднее 3-м гвардейском) авиаполку. С мая 1943 года — в 18-м гвардейском Севастопольском авиационном полку дальнего действия (2-я гвардейская авиационная дивизия, 2-й гвардейский Брянский авиационный корпус).

27 мая 1942 года А. Т. Назаров и его экипаж в составе штурманов гвардии майоров Алексеева, Резонова, Евсеева и воздушного стрелка-радиста лейтенанта Панасовского осуществили бомбардировку Аренбурга. В июле последовало бомбометание Кенигсберга, в августе — Данцига и Варшавы. В наградном листе говорилось:

При выполнении боевых задач тов. Назаров проявляет большое мужество: в ночь на 20 августа 1942 года немцы грузили десятки эшелонов войск и боевой техники, выгружая горючее и боеприпасы. Бесшумно, на большой высоте подошёл бомбардировщик Назарова, отлично осветив цель. Но экипаж попал под обстрел. Мастерским манёвром он вышел из огня, то одной, то другой плоскостью закрываясь от лучей вражеских прожекторов, успешно отбомбился, в результате чего был взорван эшелон с техникой и боеприпасами противника. В то время над целью было большое количество наших самолётов, которые воспользовались тем, что самолёт Назарова отвлёк на себя огонь противника, произвели звёздный налёт, успешно разбомбили цель.

9 сентября 1942 года экипаж участвовал в бомбардировке Берлина. Через четыре дня лётчики нанесли удар по Бухаресту, Мемелю, Михельманду. К 1944 году А. Т. Назаров произвёл 215 боевых вылетов, из них 205 — ночью. Полученный боевой опыт он передавал молодым лётчикам. Ещё будучи в 3-м гвардейском полку Назаров подготовил 10 молодых лётчиков—специалистов по ночным полётам. С мая 1943 — ещё 26 пилотов.

С 1946 года подполковник Назаров — в запасе. Проживал в пгт Клязьма Пушкинского района. Похоронен в пгт Черкизово Пушкинского района.

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года Алексею Тимофеевичу Назарову было присвоено звание Героя Советского Союза.
• Два ордена Ленина.
• Орден Красного Знамени.
• Орден Отечественной войны I степени.
• Орден «Знак Почёта».

Литература

• Тэммо А. М., Вязинин И. Н. По целям ближним и дальним // Золотые звёзды новгородцев. — Л.: Лениздат, 1987. — С. 202-206. — 15 000 экз.
• Назаров Алексей Тимофеевич // Книга памяти. — Новгород: Кириллица, 1996. — С. 138. — 5000 экз.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=16774 Назаров, Алексей Тимофеевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.mognb.ru/data/pushkino.htm#_Toc104790787 О А. Т. Назарове]. (недоступная ссылка — история)

Отрывок, характеризующий Назаров, Алексей Тимофеевич

Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.