Народный секретариат
Народный секретариат (сер. декабря 1917 — апрель 1918 гг.) — исполнительный орган Временного ЦИК Советов Украины, правительство Украинской Народной Республики Советов, сформированное в Харькове 17 (30) декабря 1917 в противовес Украинской Центральной раде и Генеральному секретариату Украинской Народной Республики.
Содержание
История
Народный секретариат состоял из 12 секретарей:
- внутренних дел — Е. Б. Бош
- торговли и промышленности — Ф. А. Сергеев (товарищ Артём)
- финансов — В. Х. Ауссем
- межнациональных дел — С. С. Бакинский, он же одновременно секретарь путей сообщения
- народного образования — В. П. Затонский
- продовольческих дел — Э. В. Лугановский (Португейс)
- судебных дел — В. С. Люксембург (по март 1918 года)[1]
- вопросов труда — Николай Скрипник (позже, с 4.03.1918 г., стал председателем правительства и секретарём иностранных дел)
- земельных дел — Е. П. Терлецкий[2]
- военных дел — В. М. Шахрай (17.12.1917[3] — в марте 1918 его сменил Евгений Неронович)
Позже в состав Народного секретариата вошли:
- секретарь почт и телеграфа — Я. В. Мартьянов[4]
- секретарь иностранных дел — И. Ю. Кулик[5] (позже его сменил Георгий Лапчинский).
Формирование Народного секретариата оказалось нелёгким делом. К разногласиям между «хозяевами» (харьковчанами) и «приезжими» (киевлянами) о нормах представительства для их сторонников прибавился и существенный недостаток кадров украинского происхождения. Наконец, сошлись на том, что претенденты на правительственные должности должны иметь прежде всего высокие деловые и политические качества и быть «по возможности с украинскими фамилиями». Поскольку на должность руководителя правительства «настоящего украинца» не нашли, было решено «главу Совета народных секретарей временно не избирать». Также постановили, что «народный секретарь внутренних дел будет координировать работу Народного секретариата»[6], иными словами, станет исполняющим обязанности главы правительства. Эту должность 17 (30) декабря заняла Евгения Бош. В тот же день ЦИК Советов Украины решил «организовать при президиуме ЦИК отдел управления, который должен работать под руководством народного секретаря внутренних дел». Этим постановлением дополнительно подтверждался статус Е. Бош как фактического руководителя правительства.
До конца января 1918 года правительство находилось в Харькове, 30 января перенесло свою работу в Киев. В начале марта, в связи с начавшимся вводом австро-германских войск на Украину, правительство перебралось в Полтаву, затем — в Екатеринослав и, наконец, Таганрог (апрель 1918).
Поспешный и немотивированный переезд Народного секретариата в Киев Е. Бош со временем стала считать ошибочным. Условия для деятельности правительства по многим причинам значительно ухудшились. В обстановке сплошного хаоса, нарастания внутренних разногласий, Е. Бош с её деятельной, неугомонной вплоть до фанатизма натурой всё чаще стала прибегать к решительным, резким шагам и решениям. Оппоненты начали называть её «диктатором» и даже предпринимать шаги к изоляции. Понимая это, Е. Бош сама инициировала передачу своих функций Н. Скрипнику, который вёл себя значительно обдуманнее.
Е. Бош не соглашалась без боя оставлять австро-германским войскам Киев, однако её позицию не разделяло большинство коллег из политического и военного руководства УНРС. Её буквально силой эвакуировали из Киева. Было выдвинуто требование о смещении Е. Бош с должности фактического главы правительства. Учитывая сказанное, а также в знак несогласия с подписанием Брестского мира, по которому советская Россия признавала мирное соглашение Центральной рады с Германией и её союзниками, Е. Бош 4 марта сложила свои полномочия народного секретаря. Правительство осталось без руководителя, в связи с чем в этот же день на должность главы Народного секретариата избрали Н. Скрипника.
Формальным председателем правительства и наркомом иностранных дел после II Всеукраинского съезда Советов (17 — 19 марта 1918 года), объединившего все советские образования и силы на территории Украины в единую Украинскую Советскую Республику, стал Николай Скрипник (съезд утвердил решение конференции, проведённой в Полтаве 4 марта 1918 года).
Напишите отзыв о статье "Народный секретариат"
Примечания
- ↑ [photo.ukrinform.ua/rus/current/photo.php?id=388100 Владимир Люксембург]
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_t/terlecky.php Терлецкий Евгений Петрович]
- ↑ Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979.
- ↑ В 1920 году в Крыму Яков Мартьянов перешёл на службу в армию Врангеля и предал многих местных большевиков. см Ярослав Тинченко Перша Українсько-Більшовицька війна. [vijsko.milua.org/Tinchenko-1UBV_1.htm Конфлiкт мiж Центральною Радою та Радянським Народним Комiсарiатом.] (укр.)
- ↑ [vcisch2.narod.ru/KULIK/Kulik.htm Иван Кулик (1897—1937)]
- ↑ [www.km.cominformua.com/cgi-bin/show.pl?lang=ru&action=showstat&sndir=2008_12&razd=19&stat=77&page=0 25 грудня 91 річниця встановлення Радянської влади в Україні] (укр.)
Ссылки
- [history.franko.lviv.ua/IIn.htm Довідник з історії України]. За ред. Підкови І. З., Шуста Р. М., Інст. історичних досліджень Львівського нац. унів. ім. Івана Франка. Видавництво «Генеза», Київ. 2001 ISBN 966-504-439-7 (укр.)
- [www.kmu.gov.ua/control/publish/article?art_id=1261882 Уряди Української Радянської Соціалістичної Республіки — Документи] (укр.)
См. также
Отрывок, характеризующий Народный секретариат
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
