Ауссем, Владимир Христианович
| Владимир Христианович Ауссем | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
после 1936 |
| Место смерти |
неизвестно |
| Принадлежность | |
| Годы службы | |
| Командовал | |
| Сражения/войны | |
Влади́мир Христиа́нович А́уссем (1882 — после 1936) — советский государственный и военный деятель.
Содержание
Биография
Согласно официальным данным, В. Х. Ауссем родился 14 июля 1882 года, в то же время в своей автобиографии он указывал, что родился в 1879 году в Орле в семье учителя[1]. Брат Отто Ауссема (1875—1929), советского государственного и дипломатического деятеля.
Окончил Орловский кадетский корпус (1891—1898), после чего в 1899 году поступил в Харьковский технологический институт, где активно участвовал в социал-демократическом движении. Член РСДРП с 1901 года. В марте 1901 года был арестован, затем (до 1904 года) пребывал в Германии, где окончил инженерно-химический факультет политехнического института в Брауншвейге. После возвращения в Россию работал в Подольской организации РСДРП, организовывал революционные группы на сахарных заводах, возглавлял забастовки в Подольской губернии.
Во время Первой мировой войны — ополченец, но мобилизован не был по болезни. После Февральской революции 1917 года был избран членом Киевского совета солдатских депутатов; в июле-декабре 1917 года — заместитель председателя Совета рабочих и солдатских депутатов в Полтаве; с декабря 1917 года — член ВУЦИК (Всеукраинского центрального исполнительного комитета Советов). В августе 1917 года вступил в партию большевиков. В декабре 1917 — феврале 1918 гг. — народный секретарь финансов украинского советского правительства.
В феврале 1918 года, в условиях начавшейся немецкой оккупации, вместе с Г. Л. Пятаковым вышел из состава правительства и отправился на фронт. Летом-осенью 1918 года — член Всеукраинского центрального военно-революционного комитета (ВЦВРК), один из руководителей повстанческих советских отрядов в «нейтральной зоне» между УНР и Советской Россией. 22 сентября — 1 декабря 1918 года — командир Второй Украинской советской повстанческой дивизии. С 1 декабря 1918 года — член Реввоенсовета и и. о. начальника штаба Украинской советской армии, командующий группы войск Харьковского направления Украинского фронта, 2-й Украинской советской армии. В июне-октябре 1919 года — член Реввоенсовета 8-й советской армии.
В январе 1920 года был назначен помощником, затем заместителем начальника Регистрационного управления (разведки) Полевого штаба Реввоенсовета РСФСР. 16 февраля 1920 сообщил в приказе по Управлению, что «вступил в исполнение должности начальника Регистрационного управления». Ближайшими помощниками Ауссема в Региструпре были его заместитель Д. Р. Ипполитов и начальник оперативного отдела А. П. Аппен[2]. 10 июня 1920 года, недовольный действиями члена РВСР и РВС Юго-Западного фронта И. В. Сталина, отозвавшего в действующую армию начальника Региструпра Юго-Западного фронта Ф. М. Маркуса[3], Ауссем подал рапорт об отставке и 11 августа 1920 года был направлен в распоряжение члена РВСР Д. И. Курского.
В 1920 − 1921 гг. В. Х. Ауссем работал в ВСНХ, где занимался химической промышленностью, в 1921—1925 гг. — полномочный представитель УССР в Германии, в 1925—1926 гг. — председатель ВСНХ УССР, в 1926—1927 гг. — торговый представитель СССР в Турции. В 1927 году был исключён из партии как «активный троцкист». 16 мая 1929 года был арестован в Армавире и осуждён на 3 года ссылки, которую отбывал в Казахстане. В ссылке вновь был арестован 30 октября 1930 года и в тот же день приговорён к ссылке в Среднюю Азию на оставшийся срок. 20 января 1933 года вновь был арестован и постановлением Коллегии ОГПУ от 4 февраля 1933 выслан на 3 года в Астрахань. В 1936 году был освобождён. В 1937 году пропал без вести в тайге (по другим данным, был расстрелян). Реабилитирован в 1989.
Семья
- Жена — Эрна Бернгардовна (1883 -?).
- Сын — Владимир Владимирович Ауссем-Орлов (1902—1937), заместитель начальника штаба Харьковского ВО, расстрелян в 1937.
- Брат — Отто Христианович Ауссем (1875—1929) — профессиональный революционер.
Напишите отзыв о статье "Ауссем, Владимир Христианович"
Примечания
- ↑ Ю.А.Бабаянц, В.В.Карпов. Они руководили ГРУ. — Москва: Вече, 2010. — ISBN 978-5-9533-4624-5., c.74
- ↑ [www.agentura.ru/dossier/russia/gru/imperia/rogdenie/ Рождение советской военной разведки]
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_m/markusfm.php Маркус Фриц Матвеевич]
Литература
- Энциклопедический словарь «Гранат», XLI, ч. 3, прилож., 290—291 (Автобиография В. Х. Ауссема)
- Большая советская энциклопедия, IV (В. Х. Ауссем). —
- В. Ауссем, «Летопись Революции», 1925, II (11) (Некролог Евг. Бош.).
- Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1983.
- Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979.
- [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Rat/05.php Ратьковский И., Ходяков М. История Советской России. Глава 1. V. Боевые действия в конце 1918 — начале 1919 гг.]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Ауссем, Владимир Христианович
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
