Фичев, Никола

Никола Фичев (1800 год, Дряново — 1881 год, Велико-Тырново), часто называемый Колю Фичето — болгарский архитектор, выдающийся представитель Болгарского Возрождения XIX века, строитель и скульптор.

В возрасте трёх лет Никола стал сиротой, потеряв отца. Начал обучение в возрасте 10 лет в Трявне. Когда ему было 17 лет, изучал камнетёсное ремесло у мастеров западноболгарской строительной школы в городе Горица (Корча, в современной Албании). После этого работал на строительстве церквей, колоколен и мостов в Брацигово. Никола стал подмастерьем в возрасте 23 лет и был полноправным членом строительной гильдии в 36 лет.

Помимо родного болгарского языка, свободно говорил на турецком и владел в достаточной степени греческим и румынским языкам, однако был неграмотен, не умел читать и писать.

По легенде, Колю Фичето взялся строить мост через Янтру, пообещав турецкому паше, выступившему заказчиком этого сооружения, что если он не уложится в выделенную ему сумму денег (бывшую втрое меньшей, чем запрошенные другими подрядчиками), то паша буде волен казнить его. Эти гордые слова мастера высечены на памятнике Колю Фичето, установленном в Велико-Тырново. Однажды Колю Фичето лёг под один из построенных им мостов во время испытания, дабы показать свою уверенность в его надёжности.

Умер архитектор в Велико-Тырново в 1881 году, где и был похоронен.

Сооружения

• Беленский мост на реке Янтра (1865—1867)
• крытый мост в Ловече на реке Осым (1872—1874)
• мост над рекой Росицей у Севлиево
• Хаджи-Николин хан (постоялый двор с лавками) на улице Самоводска чаршия в Велико-Тырново
• турецкий конак (здание администрации) в Велико-Тырново
• кафедральный собор Рождества Богородицы в Велико-Тырново
• храм Святых Константина и Елены в Велико-Тырново
• церкви в его родном городе
• Церковь Святой Троицы в Свиштове, 1867.

Отрывок, характеризующий Фичев, Никола

Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.