Нимечек, Франц Ксавер

Франц Ксавер Нимечек (нем. Franz Xaver Niemetschek, чеш. František Xaver Němeček; 24 июля 1766, Садска, Чехия, — 19 марта 1849, Вена) — чешский педагог и музыкальный критик.

Окончил Пражский университет, преподавал в гимназии в Пльзене, с 1802 года профессор Пражского университета, где преподавал этику, логику и педагогику. Среди учеников Нимечека был, в частности, Ян Вацлав Воржишек. Одновременно Нимечек возглавлял в Праге учебное заведение для глухонемых, был одним из первых в городе музыкальных критиков, выступая пражским корреспондентом лейпцигской «Всеобщей музыкальной газеты». В 1820 году он вышел в отставку и поселился в Вене.

Наибольшую известность у потомков принесла Нимечеку написанная им первая полноформатная биография Вольфганга Амадея Моцарта. Первое издание вышло в 1798 году под названием «Жизнь королевского капельмейстера Вольфганга Готлиба Моцарта» (нем. Leben des k.k.Kapellmeisters Wolfgang Gottlieb Mozart), в 1808 году последовало исправленное и дополненное переиздание под названием «Жизнеописание королевского капельмейстера Вольфганга Амадея Моцарта» (нем. Lebensbeschreibung des k.k. Kapellmeisters Wolfgang Amadeus Mozart). В отличие от более ранней и краткой биографии-некролога, составленного Фридрихом Шлихтегролем, книга Нимечека была основана, главным образом, на материалах, полученных от вдовы композитора Констанцы (Нимечек объявлял о своём личном знакомстве с Моцартом, но современные исследователи не находят этому документальных подтверждений), связанной с Нимечеком дружескими отношениями, — в частности, оба сына Моцарта в середине 1790-х гг. подолгу жили в семье Нимечека в Чехии, и, как считается, младший сын Моцарта Франц Ксавер получил у Нимечека первые уроки музыки. В связи с этим биография Нимечека фокусировала внимание на венском периоде жизни и творчества Моцарта; кроме того, Нимечек как патриот Чехии особо подчёркивал связи Моцарта с Прагой и сопутствовавший ему в этом городе успех.

Ссылки

• [www.wien.gv.at/wiki/index.php/Franz_Xaver_Niemetschek Franz Xaver Niemetschek] (нем.)

Отрывок, характеризующий Нимечек, Франц Ксавер

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.