Ниа

Эта статья — о персонаже манги и аниме. Об актрисе см. Вардалос, Ниа.

Нэйт Ривер
二ア
Ниа
Произведение	Тетрадь смерти
Появление	59 глава манги 26 эпизод аниме
Исчезновение	109 глава манги (Специальный выпуск) 37 эпизод аниме
Причина	Конец истории
Создатель	Цугуми Оба (писатель) Такэси Обата(художник)
Сэйю	Норико Хидака
Информация
Прозвище	Ниа N L
Раса (вид)	человек
Пол	Мужской
Группа крови	В(3)
Возраст	Изначально 13 18 лет в конце аниме 21 в Специальном выпуске манги
Рост	155
Вес	40
Дата рождения	По манге: 24 августа 1991 года По аниме: 24 августа 1994 года
Род занятий	Детектив
Звание	Преемник L Глава СПК
Предметы	Различные детские игрушки
Формирование	СПК
Родственники	Неизвестно, воспитан в интернате
Число серий	26 — 37 эпизоды аниме сериала + 2 полнометражных мультфильма — «Тетрадь смерти Перепись: Глазами Бога» и «Тетрадь смерти Перепись 2: Наследники L»
Число глав	59-108, 109 (4 тома+специальная глава)
Есть в манге	Да
Есть в аниме	Да

Ниа, настоящее имя Нэйт Ривер (англ. Near, Nate River) — один из главных персонажей манги и аниме-сериала «Тетрадь смерти». Один из претендентов на место L, позже ставший его наследником. Во время размышлений над расследованием играет в различные детские игры.

Характер

Ниа — вероятно один из самых близких по духу к L персонажей. Как L, он эксцентричен, замкнут и бесстрастен. Определённо, L был для него авторитетом, однако, после известия о смерти детектива, Ниа заявляет, что «тот проиграл, потому что не мог играть правильно». В отличие от Мэлло обладает спокойным и уравновешенным характером. Часто играет с детскими игрушками, а также постоянно теребит волосы и сидит на полу. Ниа использовал в начале второго сезона фигурки «Лего», а в конце — марионеток, как образы своих врагов. Иногда использует карты таро для постройки карточных домиков. Его общение с другими людьми минимально. Кажется, что в доме Вамми нет никого, кого бы он мог назвать другом.

Ниа и Мэлло

L умер не назначив наследника. Мэлло и Ниа одинаково гениальны, но имели совершенно разные характеры: первого раздражает спокойствие и рассудительность Ниа, а тому не нравится безрассудность и импульсивность Мэлло. У Ниа практически отсутствуют социальные навыки, а Мэлло прекрасно сходится с людьми. Различаются и их методы работы. Мэлло ради поимки Киры готов работать даже с мафией, а Ниа придерживается закона. Они не могли работать вместе, но соединив свои силы раскрыли дело Киры.

Ниа и L

Ниа уважал интеллект L, но считал, что L проиграл не сумев обличить Лайта Ягами, хотя имел все предпосылки. Ниа ещё более замкнут и нелюдим, чем L.

Ниа и Кира

После отказа о сотрудничестве Мэлло из-за различий в характерах, Ниа приступает к расследованию дела Киры, взяв себе псевдоним N. Собрав команду из опытных детективов, он выходит на Второго L, который и становится его главным подозреваемым. Поменяв настоящую Тетрадь смерти на фальшивую, во время встречи с Лайтом доказывает всем присутствующим на встрече, что Лайт — это Кира. Таким образом в битве гениальных умов победил Ниа, но только с помощью Мэлло он смог закончить дело L и разоблачить Киру.

Считает Киру всего лишь маньяком, пусть и самым «успешным», но уважал Лайта как опасного и умного соперника. Также Ниа из уважения к тому, что Кира прекратил войны и почти уничтожил преступность, не стал раскрывать личность Киры общественности.

После поимки Киры

Как показывается в специальном выпуске манги, Ниа стал выступать как L, раскрывая новые преступления и распутывая новые дела. Ниа решил не раскрывать миру личность Киры и вообще не сообщать о результатах расследования. Скорее всего это вызвано тем, что Кира, несмотря на свою смерть, смог изменить мир: преступность сократилась в десятки раз, а войны вообще прекратились. Официально Кира (как и Кира-2) просто перестал убивать людей по неизвестной причине.

Когда же снова начали массово умирать люди от сердечных приступов и стало ясно, что к кому-то попала новая Тетрадь смерти, а значит появился новый Кира, Ниа выступил по телевидению от лица L и сообщил, что он не будет искать нового убийцу, что ему не интересна деятельность жалкого подражателя, также он сказал, что он даже не будет именовать этого маньяка Кира, ведь это будет неуважением к такому опасному и умному противнику как настоящий, оригинальный Кира. Этого жалкого убийцу стариков он будет называть не иначе как «дешёвым Кирой» или сокращённо «C-Кира» (от англ. Cheap Kira). И действительно вскоре новый Кира покончил с собой, для общества же он просто пропал.

Ниа показан ещё более нелюдимым и необщительным, чем в основном сюжете. Вместо того, чтобы ловить нового Киру, он целыми днями строит огромные башни из карт и игральных костей. Постоянно пытается поступать так, как поступил бы L.

Ниа в 13 томе манги

В тринадцатом томе манги приводятся официальные характеристики персонажа: интеллект: 9, активность: 6, мотивация: 10, креативность: 10, социальность: 1, способность жить как все: 1.

Создание и дизайн персонажа

Оба сказал, что были введены два наследника L, потому что сам L в одиночку не смог победить Киру. Оба чувствовал, что один новый персонаж просто «повторит» борьбу между Лайтом и L, поэтому он решил написать сюжет о противостоянии трёх «бойцов». Он позволил Такэси Обате, художнику манги, создать образы персонажей и попросил его, чтобы персонажи выглядят немного «L-исто». Оба сказал, что колебался, какой у них должен быть возраст и считал, что делает сыновей L, также он добавил, что изначально не развивал их личности, так как он хотел «раскрыть» персонажей через их действия.

Оба сказал, что дал Ниа увлечение игрой в игрушки и укладывание вещей, как развитие привычки L — укладывание столбиками кубиков сахара и упаковок от сливок. Он думал о том, какие трудности возникают у Обаты при рисовании башенок из предметов и удивился, когда увидел башни из игральных костей в последней главе.

Имя «Нэйт Ривер» происходит от англисйких слов «Nate» (рус. естественный) и «River» (рус. река), что является символом перехода таланта от L к Ниа. Ниа — естественный преемник L, «естественный гений, благословляемый сверху».

Обата заявил, что после пожелания Обы, чтобы Ниа и Мэлло включали мало черт L, он старался держать «странность и глаз панды». Он также добавил, что поскольку L был важным персонажем, он чувствовал, что всё-таки сделал Ниа и Мэлло слишком похожими на L, дизайн персонажей был главной трудностью. Обата заявил, что, когда он впервые услышал о Ниа и Мэлло, он предполагал, что они объединятся в команду и будут работать вместе, так что он представлял их себе как близнецов, когда создавал дизайн персонажей. Обата заявил, что изначально думал о создании Ниа как «более пригодного для умственной работы» и что создал «круто выглядящую версию L» и рассматривал возможность использования младшей версии этого дизайна. Другой образ Обата, который он создал для L, включал «действительно невинный и весёлый характер» и он чувствовал, что такой дизайн мог подойти к Ниа, но быстро отказался от этой идеи. Также он сказал, что сначала попытался нарисовать Мэлло, поскольку у него «больше энергии, чем у Ниа».

Обата заявил, что когда он впервые увидел Ниа, то «даже не знал, какого чёрта он был так одет». Он сказал, что «было трудно» рисовать одежду Ниа, когда он не понимает такой наряд. Обата вспоминал, что он остановился на пижаме и «всё стало намного проще».

Оба сказал, что Ниа «становился всё менее симпатичным» по мере развития сюжета, ссылаясь на план Ниа взять Тетрадь смерти на более раннем моменте истории. Негативная реакция возникла из-за потери L и разницы отношении к ним, и что читатели могут рассматривают Ниа как некий обман. Оба добавил, что дерзкое поведение Ниа, предназначенное для укрепления его ребячества, истолковано как «раздражение».

В заключительной главе Ниа приносит куколки для пальцев на встречу на складе. Обата заявил, что Ниа первой купил марионетку пальца в виде Киры и использовал на ней маркер. Обата думает, что Ниа не любил Киру, поэтому изобразил его куклу «уродливой», и аналогично Ниа тщательно работал над куклой Мэлло, так как Ниа нравился его соперник.

Обата сказал, что ему нравилось рисовать Ниа и что он также является одним из его любимых и одновременно его наименее любимых персонажей, считая его самым умным персонажем в манге, «потому что он обманщик».

На вопрос какой персонаж наиболее близок ему, Оба указал Ниа и, может быть, Лайт. Что касается Ниа, Оба сказал, что он не покидает часто свой дом.

Обата добавил, что образы персонажей стали меняться на этапе проектирования; Мэлло имел дизайн Ниа и наоборот. Обата вспоминает, что, когда он создал изображения персонажей, его редактор перепутал подписи к наброскам; когда Обата получил одобрение, то он уже не мог сказать, что подписи были неправильными. Обата сказал, что для него Ниа был «более злым». Он чувствовал, что «лучше было бы поменять их».

Обата заявил, что, по мере того, как он рисовал Ниа, его незрелость становилась всё сильнее и сильнее, так как он считает, что такие черты лучше выявлять постепенно. Обата привёл тот факт, что в начале единственной игрой Ниа является только дартс. Он чувствовал, что мог бы выразить негативную часть Ниа, используя его марионетки. Оба добавил, что можно было видеть «его темную сторону в том, в каком качестве он использовал кукол».

Восприятие публикой и отзывы критиков

Терон Мартин, рецензент Anime News Network высказывает мнение, что образ Ниа является главной причиной ухудшения второй части «Тетради смерти» (59—108 главы манги и 26—37 эпизоды аниме). Он утверждает, что основой сюжета было противостояние Киры и L, после смерти которого вся интрига пропала, сначала, конечно, кажется, что серия возродится, но потом становятся видны недостатки. Авторы манги взяли основные признаки L и поделили их между Ниа и Мэлло, первому достались блестящие аналитические способности и нелюдимость, а второму — эмоциональная сторона и пищевой фетиш (страсть к шоколаду, взамен различных сладостей L), причём получившиеся половинки явно проигрывают целому. Ниа может показаться хорошим противником Кире, но ему не хватает граней соприкосновения и напряжения, как это было в конфликте с L. Его присутствие в сюжете часто слишком явная попытка дать замену L, потому что авторы не смогли придумать другого достойного врага.

В другом обзоре того же ресурса, за авторством Брианы Лоуренс, высказывается мысль, что введение целых двух противников было интересным ходом, но проблема в том, что Ниа и Мэлло рассматриваются как части L, раз за разом напоминая, что Кира продолжает свою битву с детективом. Зачем, спрашивает рецензент, видеть это снова, если мы уже видели как Лайт победил? И заключает, что Ниа и Мэлло, может быть, воспринимались бы лучше, если бы не рассматривались как разные части L.

Том С.Пеприум в рецензии эпизода «Преступное намерение» для IGN, отмечает, что одновременное появление Мэлло и Ниа обещало острое соперничество и конкуренцию между ними, но вторая половина сюжета осталась за Ниа, а Оба просто отказался от Мэлло в какой-то момент. В обзоре эпизода «Осторожность» он же пишет, что Ниа — это более тёмная, холодная и злая версия L, а не просто слабая копия L, как считают многие фанаты. По его мнению, L представляет правосудие, а Ниа — мщение.

Отрывок, характеризующий Ниа

– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.