Обряд дома Месгрейвов

Обряд дома Месгрейвов
The Adventure of Musgrave Ritual
Жанр:	детектив
Автор:	Артур Конан Дойль
Язык оригинала:	английский
Дата написания:	1893 год
Текст произведения в Викитеке

«Обряд дома Месгрейвов» (англ. The Adventure of Musgrave Ritual) — один из 56 рассказов английского писателя Артура Конана Дойля о сыщике Шерлоке Холмсе. Входит в сборник рассказов «Воспоминания Шерлока Холмса» (др. название — «Записки о Шерлоке Холмсе»), опубликованный в 1894 году.

Другие название произведения: «Семейный ритуал», «The Musgrave Ritual». Конан Дойль включил этот рассказ в лучшие 12 рассказов о Шерлоке Холмсе

Сюжет

Бывший знакомый Холмса по колледжу Месгрейв обращается к нему по поводу загадочных событий, происходящих в его замке. На днях его дворецкий Брантон был замечен просматривающим семейный документ, названный «Обрядом дома Месгрейвов». Рассерженный хозяин хочет немедленно уволить дворецкого, но последний просит дать ему месяц для добровольного ухода во избежание крупного позора. Месгрейв разрешает Брантону остаться на неделю, но на третий день преступник пропадает при очень странных обстоятельствах: и вещи, и деньги дворецкого остались на своих местах. Служанка, у которой в прошлом был роман с пропавшим, ведёт себя очень странно и, по-видимому, тронулась рассудком.

Приехав в дом Месгрейва, Холмс узнаёт, что сумасшедшая служанка также пропала, а её следы обрываются у озера. Тщательно проверив озеро, сыщик обнаруживает мешок с обломками старого заржавленного, потерявшего всякий вид металла. Холмс считает, что документ, которым интересовался дворецкий, имеет важное отношение к этому делу, так как последний рисковал хорошей работой, когда шёл на преступление.

Исследовав документ, Холмс увидел в нём зашифрованные указания на некое место. Пройдя к этому месту, Холмс, Месгрейв и два полисмена видят в подвале дома тяжёлую каменную плиту. Отодвинув её, они обнаруживают пустой сундук и мёртвого дворецкого. После этого Холмс строит цепочку рассуждений. Брантон был обручён со служанкой, но, встретив другую женщину, он бросает служанку. Узнав о сокровищах, дворецкий захотел их заполучить и ему потребовалась помощь. В качестве помощника дворецкий выбрал служанку, так как его нынешняя партия была очень слаба после болезни. Во время совершения преступления полено, поддерживающее каменную плиту, по каким-то причинам выскакивает, и несчастный дворецкий оказывается замурованным в каменном мешке. Не в силах в одиночку приподнять каменную плиту, он погибает от асфиксии. Холмс предполагает, что поддерживающее полено выбила служанка, затаившая обиду за прошлое, но, тем не менее, не исключает и факта случайного захлопывания ловушки. Пытаясь скрыть преступление, служанка положила содержимое сундука в мешок, выбросила его в озеро и сбежала.

Холмс просит показать ему мешок, который нашли в озере. Он достаёт оттуда россыпь старых монет, драгоценных камней и погнутый тусклый обруч. Это оказывается Великая Диадема, которая принадлежала правой руке короля Карла I в XVII веке, предку Месгрейва.

Экранизации

В 1986 году был выпущен фильм по рассказу, в рамках телесериала «Возвращение Шерлока Холмса», в главной роли с Джереми Бреттом. Сюжет немного отличается, так как в расследование введён доктор Ватсон, и действие из молодости Холмса перенесено в реальность, в 1894 год.

В 2013 году по мотивам рассказа была снята одна из серий российского сериала «Шерлок Холмс» с одноименным названием.

Ссылки

• fantlab.ru/work39664

Отрывок, характеризующий Обряд дома Месгрейвов

– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.