Ознобишин, Николай Ильич

Николай Ильич Ознобишин
Дата рождения	1798(1798)
Место рождения	Севастополь, Российская империя
Дата смерти	13 августа 1853(1853-08-13)
Место смерти	Переяславль Полтавской губ.
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	пехота
Годы службы	1816—1838
Звание	полковник
Командовал	Рязанский пех. полк, Казанский пех. полк.
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1828—1829
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1828), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1829).
В отставке	действительный статский советник, Полтавский гражданский губернатор

Никола́й Ильи́ч Озноби́шин (1798, Севастополь — 1853, Полтавская губерния) — действительный статский советник, Полтавский гражданский губернатор.

Биография

Николай Ильич Ознобишин родился в 1798 году в семье капитана 1-го ранга Ильи Ивановича Ознобишина. В 1816 году начал свою службу в лейб-гвардии Финляндском полку, в котором прослужил около двадцати лет и в составе которого совершил турецкую кампанию 1828—1829 гг.

За отличия, выказанные в делах против турок в этой кампании, он был награждён орденом св. Анны 3-й степени и св. Владимира 4-й степени.

6 декабря 1834 г. Ознобишин был произведён в полковники и переведён в лейб-гвардии Волынский полк, но в этом полку оставался недолго, так как получил в командование Рязанский, а потом Казанский пехотный полк.

В 1838 г. оставил военную службу и определился в министерство финансов, с переименованием в статские советники.

В 1844 г., уже в чине действительного статского советника, Ознобишин был причислен к министерству внутренних дел, и ему поручено было обревизовать все учреждения того ведомства в Пензенской губернии.

8 марта 1845 г. Ознобишин был назначен Полтавским гражданским губернатором и в этой должности оставался до самой смерти, последовавшей 13 августа 1853 г. в г. Переяславле Полтавской губернии от холеры.

Источники

• Ознобишин, Николай Ильич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Ознобишин, Николай Ильич

Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.