Осада Себежа
| Осада Себежа | |||
| Основной конфликт: Русско-литовская война (1534—1537) | |||
 | |||
| Дата |
февраль — март 1536 года | ||
|---|---|---|---|
| Место |
Себеж, ныне Псковская область | ||
| Итог |
решительная победа русских войск | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Себежа — событие русско-литовской войны 1534—1537 годов. Армия Великого княжества Литовского и Польского королевства потерпела разгромное поражение при осаде русской крепости Себеж.
Содержание
Предыстория
После начала новой русско-литовской войны крепость Себеж (изначально Ивангород-на-Себеже) была за короткое время возведена на занятых Русским государством приграничных территориях Литвы. Строительством крепости по новейшим фортификационным технологиям того времени руководил итальянский мастер Петрок Малый Фрязин. Место для новой крепости было выбрано на глубоко выдающемся в Себежское озеро мысу, что само по себе служило прекрасной защитой. Деревянные сооружения Себежа были защищены со всех сторон продуманной системой земляных валов и бастионов. Первым воеводой в Себежскую крепость был назначен боярин Иван Бутурлин. Гарнизон крепости был хорошо вооружён артиллерией.
После того как польско-литовская сторона в результате долгой осады захватила Стародуб и с большой жестокостью вырезала его население, взоры короля Сигизмунда I в 1536 году обратились к Себежу. К нему приступило 20-тысячное польско-литовское войско под командованием киевского наместника Андрея Немировича и полоцкого воеводы Яна Глебовича.
Осада
Военачальники Сигизмунда без успеха попытались взять Себеж сходу. Когда это не удалось, Себеж подвергся массированному обстрелу польско-литовской артиллерии. Однако эффективность обстрела из-за неумелых действий осаждавших и хороших земляных укреплений Себежа, а также его выгодного расположения, была низкой. Неоднократно под огнём своих же орудий гибли солдаты Сигизмунда, толпившиеся на узком перешейке перед воротами крепости. Всё это вызывало смятение в стане осаждавших, чем в решающий момент воспользовался гарнизон крепости. Воеводы Засекин и Тушин совершили неожиданную вылазку, действуя решительно и умело под прикрытием крепостных батарей. Под натиском русского гарнизона польско-литовские ратники в тяжёлых латах начали беспорядочно отступать по тонкому льду озера, бросив пушки и знамёна. Лёд под бегущими начал ломаться. Преследовавшие их более лёгкие русские ратники секли и топили врага в ледяной воде. Потери польско-литовской стороны на Себежском озере были огромными.
Последствия
Поражение под Себежем убедило литовскую сторону в необходимости начать переговоры. Русское правительство также было заинтересовано в мире, ввиду возросшей угрозы со стороны Крымского и Казанского ханств. Переговоры упёрлись в вопрос о выдаче пленных и территориальные вопросы. В Литве содержались немногочисленные, но более знатные русские пленники, тогда как в плену у русских было значительно больше менее знатных литовцев. После долгих прений в 1537 году было заключено перемирие, по которому из-за упорства Литвы размен пленными так и не произошёл, а территориальный вопрос был решён по фактическому положению дел на тот момент. Гомельская волость, на которую претендовало Русское государство, отошла к Литве, а крепости Себеж, Велиж и Заволочье, располагавшиеся на прежних литовских территориях, официально признавались за Русским государством.
В память о ратном подвиге себежан великая княгиня Елена Глинская повелела возвести в Себеже каменный Троицкий собор[1][2]; строительство его началось уже в 1537 году, а завершилось в 1544 году (не сохранился)[3].
Напишите отзыв о статье "Осада Себежа"
Примечания
- ↑ Кром М. М. Стародубская война. 1534—1537. Из истории русско-литовских отношений. — М.: Рубежи XXI, 2008. — 140 с. — (Забытые войны России). — ISBN 5-347-00004-3.
- ↑ Меньшов Н. П. [www.sebezh.ru/istoria.htm Административно-территориальное деление и история Себежского уезда в XVI—XVIII веках. По материалам Российского государственного Архива древних актов] // Себежский краеведческий музей: История и научно-краеведческая работа. — Псков, 2007. — 114 с. — ISBN 5-347-00004-3. — С. 33—51.
- ↑ Лагунин И. И. Историко-градостроительный очерк г. Себежа и его окрестностей // Псков : научно-практический историко-краеведческий журнал. — Псков: Псковский гос. пед. ун-т им. С. М. Кирова, 2000. — № 12. — С. 125—138
Ссылки
- [www.runivers.ru/Runivers/calendar2.php?ID=61461&month=&year= Осада Себежа] на сайте Runivers.ru
Отрывок, характеризующий Осада Себежа
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
