Особенная часть уголовного права

Особенная часть уголовного права — система уголовно-правовых норм, описывающих признаки конкретных преступлений (составы преступлений), классифицирующая их по родам и видам, а также устанавливающих конкретные меры уголовно-правового принуждения (в первую очередь, наказание), подлежащее применению в случае совершения указанных преступлений. Как правило, нормы Особенной части уголовного права содержатся в Особенной части уголовного кодекса или иного акта уголовного законодательства.

Общие подходы к систематизации преступлений

Как правило, часть уголовного законодательства, описывающая конкретные преступления, имеет определённую структуру. При этом, основанием для систематизации преступлений, как правило, служит родовой объект преступления. Такой подход используется в подавляющем большинстве государств мира. Иной подход используется в федеральном уголовном законодательстве США (титул 18 Свода законов США) и уголовных кодексах некоторых штатов: преступления в данных актах перечисляются в алфавитном порядке. В числе достоинств такого подхода называется облегчение поиска статьи, предусматривающей ответственность за конкретное преступление, название которого известно правоприменителю.

Часто систематизация преступлений в особенной части уголовного законодательства осуществляется в соответствии с представлениями о различной сравнительной ценности охраняемых уголовным правом объектов. Такая оценка является проявлением официальной государственной идеологии. Наиболее выражена подобная иерархия в социалистических уголовных кодексах, где на первое место ставились преступления против интересов государства и социалистической экономики, и лишь в последующих разделах описывались преступления против личности и личных экономических прав. Так, например, в УК КНР 1979 года структура особенной части была выстроена следующим образом: в главе 1 описывались контрреволюционные преступления, в главе 2 — преступления против общественной безопасности, в главе 3 — преступления против социалистического экономического порядка, и лишь в главе 4 — преступления против личных демократических прав граждан.

Смена государственной идеологии во многих таких странах привела и к изменению системы уголовного законодательства. Так, в действующем УК РФ на первое место поставлены интересы личности, за ними следуют экономические и прочие общественные интересы, и лишь потом идут интересы государства. Завершается УК РФ 1996 года разделом XII «Преступления против мира и безопасности человечества», что несколько нарушает выстроенную иерархию: многие учёные отмечают, что данный раздел по своей важности должен быть поставлен на первое место. Законодатели многих стран учли важность преступлений против международного правопорядка, поместив их на первое место. Такой подход используется в уголовном законодательстве Австралии, Азербайджана, Албании, Белоруссии, Кот-д'Ивуара, Латвии, Литвы, Молдовы, Польши, Румынии, Финляндии, Франции, Эстонии. Аналогичный российскому подход используется в законодательстве большинства стран СНГ, Вьетнама, Испании, Монголии, Сальвадора, Словакии.

Часто на первое место в системе особенной части уголовного законодательства ставятся преступления против личности. Таким образом организована структура УК Австрии, Аргентины, Армении, Грузии, Испании, Казахстана, Кыргызстана, Парагвая, Португалии, России, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, Хорватии, Швейцарии.

Преступления против государства поставлены на первое место в системе уголовных кодексов, которые были приняты достаточно давно, а также в уголовном законодательстве социалистических стран. В частности, подобная структура используется в Алжире, Афганистане, Бангладеш, Болгарии, Брунее, Вануату, Вьетнаме, Дании, Индии, Ираке, Италии, Камеруне, КНР, Мавритании, Мадагаскаре, Малайзии, Нидерландах, Норвегии, Пакистане, Сингапуре, Тунисе, Шри-Ланке, Эквадоре, Японии. В то же время, государственные преступления поставлены на первое место и в некоторых современных уголовных кодексах несоциалистических государств: Федерации Боснии и Герцеговины, Монголии, Судана, Украины.

Мировые подходы к структурированию

В различных уголовно-правовых системах используются разные подходы к организации структуры особенной части уголовного законодательства, причём достаточно часто такие подходы являются общими для нескольких государств.

В частности, для уголовного законодательства стран СНГ и Монголии типично выделение следующих разделов:

• преступления против личности;
• преступления в сфере экономики;
• преступления против общественной безопасности и общественного порядка;
• преступления против государственной власти;
• воинские преступления;
• преступления против мира и безопасности человечества.

Разумеется, имеются и национальные отличия: так, в УК Армении, Белоруссии, Грузии, Таджикистана, Узбекистана отдельный раздел посвящён экологическим преступлениям; в УК Белоруссии, Таджикистана, Туркменистана — компьютерным преступлениям; в УК Грузии — преступлениям против судебной власти. Вообще не используется двухуровневая структура (раздел — глава) в законодательстве Казахстана, Молдовы и Украины.

Во многих странах мира используется французская система построения особенной части уголовного законодательства. Она основывается на уголовных кодексах Франции 1791 года и 1810 года, которые вобрали в себя идеи «естественного права» и теории «общественного договора». Для данных актов характерно разграничение политической и общегражданской жизни людей, что нашло отражение в выделении двух крупных разделов: «Преступления и проступки против публичных интересов» и «Преступления и проступки против частных лиц». В УК Франции 1810 года эти разделы, в свою очередь делились на главы. Первый раздел включал в себя четыре главы:

1. Преступления и проступки против безопасности государства.
2. О сборищах
3. Преступления и проступки против конституции
4. Преступления и проступки против общественного спокойствия.

Второй раздел включал две главы: «Преступления и проступки против личности» и «Преступления и проступки против собственности».

В уголовном законодательстве большинства бывших французских колоний и иных государств, на формирование законодательных норм в которых повлияла французская правовая мысль, эта структура воспроизводится до настоящего времени, иногда с небольшими изменениями. Например, по данной схеме построены УК Алжира, Гаити, Доминиканской Республики, Ирака, Камеруна, Туниса и ряда других стран. Исключением является УК Республики Кот-д'Ивуар, особенная часть которого делится на четыре раздела: преступления против человечности, государства и публичных интересов, преступления против личности, преступления против собственности, воинские преступления.

В странах англо-американской правовой семьи также наблюдаются унифицированные подходы к систематизации преступлений. Так, в Брунее, Бангладеш, Индии, Малайзии, Мьянме, Пакистане, Сингапуре, Шри-Ланке используется общая структура особенной части уголовных кодексов, которая имеет следующий вид:

• преступления против государства;
• преступления против вооружённых сил;
• преступления против общественного спокойствия;
• преступления против государственной службы;
• неуважение к законной власти государственных служащих;
• преступления против правосудия;
• преступления, касающиеся денег и государственных печатей;
• преступления, касающиеся весов и мер;
• преступления, касающиеся общественного здоровья, безопасности, удобства и морали;
• преступления, относящиеся к религии;
• преступления против физической неприкосновенности;
• преступления против собственности;
• преступления, относящиеся к документам и знакам собственности;
• о преступном нарушении договоров;
• преступления против брака;
• о диффамации;
• о преступном запугивании, оскорблении и досаждении.

Уголовное законодательство многих штатов США заимствует систему Модельного УК США, выделяя посягательства на существование или безопасность государства, на личность, на имущество, против семьи, на публичную администрацию, на публичный порядок и благопристойность.

Общее и особенное в системе особенной части уголовных законов

Региональные, исторические и национальные правовые традиции нередко определяют выделение в особенной части уголовного законодательства разделов, нетипичных для иных уголовно-правовых систем.

Так, выделение экономических преступлений в отдельный раздел типично для социалистических и постсоциалистических стран (страны СНГ и Балтии, Болгария, Федерация Боснии и Герцеговины, Вьетнам, КНР, Лаос, Македония, Монголия, Польша). В остальных странах мира нормы, устанавливающие ответственность за экономические преступления либо не систематизированы и разбросаны по различным главам уголовного законодательства, либо вынесены в отдельный правовой акт.

Аналогично обстоит ситуация с воинскими преступлениями: одни страны выделяют соответствующий раздел в системе общего уголовного законодательства (страны СНГ и Балтии, Болгария, Федерация Боснии и Герцеговины, Венгрия, Вьетнам, КНР, Кот-д'Ивуар, Монголия, Польша, Чехия, Швеция), в других принимаются военно-уголовные кодексы или иные специализированные нормативные акты.

Специфичным для отдельных национальных уголовно-правовых систем является выделение следующих разделов:

• преступления против трудовых отношений (Федерация Боснии и Герцеговины, Бразилия, Испания, Македония, Польша);
• преступления против общественной безопасности (страны СНГ, Аргентина, Италия, КНР, Колумбия, Монголия, Норвегия, Польша, Сальвадор, Уругвай, отдельные штаты США);
• преступления против общественного здоровья (страны СНГ, Аргентина, Федерация Боснии и Герцеговины, КНР, Колумбия, Македония, Монголия, Сальвадор, Уругвай);
• преступления против общественного порядка (Аргентина, Германия, Дания, Италия, Норвегия, Финляндия);
• преступления против порядка управления (страны СНГ, Латвия, Литва, Монголия);
• преступления против общественного доверия (Аргентина, Италия, Колумбия, Португалия, Сан-Марино, Уругвай, Франция);
• преступления против иностранных государств и внешних сношений (Австрия, Албания, Германия, Япония);
• преступления против обороны страны (Австрия, Болгария, Германия, КНР);
• морские преступления (Нидерланды, Норвегия).

Новеллы системы особенной части уголовного законодательства

Общество представляет собой динамическую систему, в которой постоянно появляются новые виды общественных отношений и видоизменяются старые. В связи с этим появляются новые виды преступлений, а общественная опасность старых может изменяться в большую или меньшую сторону, либо пропадать вовсе.

В конце XX века, когда динамика общественных отношений в связи с глобализацией, усложнением социальной организации, появлением новых технологий и видов экономической деятельности, эти процессы существенно ускорились. Криминализации подверглись многие деяния, которые раньше были совершенно неизвестны правоведам или не считались в достаточной степени общественно опасными. Это нашло отражение и в системе Особенной части многих стран.

Так, криминализация экологических преступлений привела к появлению соответствующей структурной единицы в законодательстве стран СНГ и Балтии, Албании, Федерации Боснии и Герцеговины, Вьетнама, Германии, Испании, Колумбии, Македонии, Мексики, Монголии, Парагвая, Перу, Польши, Сальвадора).

Появление новых видов транспорта и значительное возрастание рисков, связанных с эксплуатацией транспорта заставило законодателя выделить группу транспортных преступлений (страны СНГ и Балтии, Аргентина, Болгария, Федерация Боснии и Герцеговины, Бразилия, Венгрия, Венесуэла, Гватемала, Коста-Рика, Куба, Македония, Мексика, Монголия, Никарагуа, Панама, Польша, Португалия, Финляндия, Эквадор, Япония).

Широкое распространение компьютерной техники и использование её для совершения преступных посягательств привело к обособлению компьютерных преступлений (Австралия, Азербайджан, Андорра, Армения, Белоруссия, Боливия, Грузия, Кыргызстан, Литва, Мексика, Молдова, Монголия, Россия, Сербия, Таджикистан, Туркменистан, Украина, Франция, отдельные штаты США). В то же время, во многих государствах компьютерные преступления интегрированы в существующую систему уголовного законодательства и рассматриваются как подвид преступлений против собственности или экономики.

Для принятых после Второй мировой войны уголовных кодексов характерно выделение преступлений против международного правопорядка (мира и безопасности человечества). Соответствующие структурные единицы присутствуют в УК стран СНГ, Албании, Болгарии, Федерации Боснии и Герцеговины, Венгрии, Гондураса, Испании, Колумбии, Коста-Рики, Кот-д'Ивуара, Латвии, Литвы, Макао, Македонии, Монголии, Парагвая, Перу, Польши, Португалии, Румынии, Финляндии, Франции, Эстонии, Эфиопии.

Соотношение общей и особенной части уголовного права

В общей части уголовного права содержатся нормы, определяющие содержание основных понятий уголовного права («преступление», «наказание» и т. д.), общие для всех преступлений основания уголовной ответственности, перечень и содержание видов наказания, иных мер уголовно-правового характера и т. д.

Общая и особенная часть уголовного права образуют органическое единство. Применение уголовного права в подавляющем большинстве случаев требует обращения к нормам как общей, так и особенной части. Так, признаки состава преступления фиксируются как в общей части (положения о возрасте уголовной ответственности, вменяемости лица, формах вины), так и в особенной части (признаки объекта, объективной стороны преступления, указание на конкретную форму вины, специального субъекта преступления и др.). Соответственно, для правильной квалификации преступления необходимо использование норм как общей, так и особенной части. Правильное назначение наказания требует обращения не только к санкции нормы особенной части, но и к нормам общей части, устанавливающим порядок и пределы применения отдельных видов наказания, общие условия назначения наказания и др. Некоторые нормы общей части могут применяться только в дополнение к нормам особенной части: так, это нормы, устанавливающие специфические признаки составов неоконченной преступной деятельности и соучастия. Даже в случаях, когда нормы общей части обладают определённой самостоятельностью (например, нормы о действии уголовного закона во времени и пространстве, невменяемости и принудительных мерах медицинского характера, обстоятельствах, исключающих преступность деяния), всё равно необходимо установление наличия в действиях лица объективных признаков какого-либо деяния, запрещённого нормами особенной части; в противном случае, основания для использования уголовно-правовых средств регулирования отсутствуют вообще.

Также и общая, и особенная часть исходят из одинаковых принципов, которые являются общими для всей уголовно-правовой отрасли. Такие принципы могут прямо закрепляться в законе (например, ст. 3—7 УК РФ), вытекать из конституционно-правовых установлений или международно-правовых норм, либо подразумеваться, вытекая из общих положений уголовно-правовой доктрины.

Виды норм особенной части уголовного права

Основная часть норм особенной части уголовного права носит запретительный характер: эти нормы описывают признаки составов конкретных деяний, совершение которых запрещено уголовным законом, а также устанавливают конкретные меры наказания, подлежащие применению в случае нарушения уголовно-правового запрета. К этой же категории относятся нормы, формулирующие определения тех или иных терминов и уголовно-правовых понятий, используемых в тексте уголовного законодательства. Они не образуют особой категории «разъяснительных» норм, так как являются составными частями диспозиций соответствующих уголовно-правовых норм. Выделение их в самостоятельные структурные единицы (например, примечания к статьям уголовного закона) — всего лишь приём законодательной техники.

Однако этим содержание особенной части не исчерпывается. Нередки в особенной части поощрительные нормы, определяющие условия, при которых применение уголовно-репрессивных мер является нецелесообразным. Это могут быть нормы, устанавливающие основания освобождения от уголовной ответственности и наказания, связанные с послепреступным поведением субъекта, либо определяющие особые правила применения уголовно-правовых санкций в отдельных ситуациях.

Например, ст. 222 УК РФ, предусматривающая ответственность за действия, связанные с незаконным владением и оборотом оружия, предусматривает, что в случае добровольной сдачи предмета преступления лицо освобождается от уголовной ответственности по данной статье. Эта норма направлена на поощрение добровольной выдачи оружия, которое тем или иным путём оказалось у граждан. Ст. 134 УК РФ устанавливает специальное основание освобождения от наказания: лицо, достигшее 18-летнего возраста, впервые совершившее половое сношение с лицом, не достигшим 16-летнего возраста, освобождается от наказания, если виновное лицо и совершенное им преступление перестали быть общественно опасными в связи со вступлением в брак с потерпевшей (потерпевшим). Эта же статья устанавливает особые правила применения уголовно-правовых санкций: если разница в возрасте между потерпевшей (потерпевшим) и подсудимым (подсудимой) составляет менее четырех лет, к последнему не применяется наказание в виде лишения свободы.

Общерегулятивные нормы встречаются в особенной части уголовного права редко. Например, в УК РФ такая норма одна: ст. 331 УК РФ определяет понятие преступлений против военной службы, круг возможных субъектов таких преступлений, а также возможность принятия специального уголовного законодательства военного времени.

Особенная часть в науке уголовного права

Теоретическое выделение и изучение особенной части уголовного права как самостоятельной структурной единицы данной правовой отрасли наиболее характерно для континентального уголовного права. Так, проблематика особенной части, её структуры, принципов построения и т.д. является предметом рассмотрения практически всех российских учебников по уголовному праву, где этим вопросам, как правило, посвящается отдельная глава. Научное изучение проблематики особенной части характерно и для немецкой уголовно-правовой науки.

Напротив, в англо-американской правовой доктрине подробное рассмотрение общетеоретических проблем особенной части уголовного права встречается редко. Соответствующие вопросы либо вообще обходятся вниманием, либо рассматриваются лишь вскользь. В то же время структура работ современных авторов говорит о том, что общая и особенная часть ими всё же выделяются: в них сперва излагаются вопросы общей части, и лишь потом раскрываются признаки конкретных составов преступлений.

Отрывок, характеризующий Особенная часть уголовного права

– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.