Пальгунов, Николай Григорьевич

Николай Григорьевич Пальгунов
Н. Пальгунов в студенческие годы
Дата рождения:	1 августа 1898(1898-08-01)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	16 июня 1971(1971-06-16) (72 года)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Род деятельности:	государственный деятель, журналист, дипломат.
Годы творчества:	1921—1966
Награды:

Николай Григорьевич Пальгунов (1898—1971) — советский государственный деятель, журналист, дипломат; генеральный директор ТАСС в 1943—1960 годах.

Биография

Родился 1 августа 1898 года в г. Санкт-Петербург в семье крестьянина-отходника. Отец Пальгунов Григорий Осипович. Был отравлен, похоронен на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга в 1917 году. Мать Копылова Анна Тимофеевна жительница села Дмитровское Даниловского уезда Ярославской губернии. В семье было 7 детей: сын Александр - умер в детстве, дочь Клавдия - умерла в детстве, третий ребенок Николай Григорьевич, четвертый ребенок Василий умер в 1917 году от сыпного тифа, пятый ребенок - Дмитрий Григорьевич- родился в 1904 году, окончил торговое училище и университет в г. Ярославль, был директором нескольких шахт в Донбасе, погиб в годы оккупации; шестой ребенок Иван Григорьевич родился в 1906 году, был прокурором Ярославской области, был репрессирован, похоронен в Ярославле; седьмой (самый младший) ребенок Екатерина Григорьевна родилась в 1911 году, была учителем младших классов в средней школе N 3 поселка Константиновский Тутаевского района Ярославской области. Семья переехала из Санкт- Петербурга в село Дмитровское Даниловского уезда Ярославской губернии в 1917 году после смерти отца.

В 1914 году Николай Григорьевич окончил четырёхклассное высшее начальное училище, в 1916 году — реальное училище М. Т. Крюковой.

В 1917—1919 годах рабочий на Петроградском трубочном заводе. В 1918 году поступил на химическое отделение Технологического института; слушал лекции на экономическом отделении гуманитарного факультета.

С 1919 года жил в Ярославле. С 10 ноября 1919 года член РКП(б). В 1920 году поступил на агрофак Ярославского университета, в 1923 году перевёлся на педагогический факультет, который (выделившийся в Ярославский педагогический институт) окончил в 1925 году. В 1921 году был заведующим организационно-инструкторского отдела Ярославского губернского комитета РКП(б); занимался сбором и изучением материалов по революционному движению в Ярославской губернии. В 1921—1922 годах заведовал губернской партийной школой.

В 1922—1923 годах заместитель редактора крупной ярославской газеты «Северный рабочий». В 1923—1924 годах ответственный редактор курского журнала «Наш труд». С 8 августа 1924 года ответственный редактор газеты «Северный рабочий». С июня 1926 по сентябрь 1929 года редактор газеты «Курская правда». Самостоятельно изучил несколько иностранных языков.

С 1929 года сотрудник ТАСС. Окончил курсы журналистов-международников. Работал в Иране (1929—1932), Финляндии (1932—1935) и Франции (1935—1940). В 1940—1944 годах заведующий отделом печати Наркомата иностранных дел СССР, одновременно в 1943—1960 годах генеральный директор ТАСС. В 1956—1959 годах председатель Оргбюро, в 1959—1966 годах секретарь правления Союза журналистов СССР. В 1956—1961 годах член Центральной ревизионной комиссии КПСС.

27 июля 1940 года награждён орденом «Знак Почёта» в связи с 15-летием ТАСС, за заслуги в деле обслуживания советской печати иностранной и союзной информацией.

В Москве жил в Доме на набережной, квартира № 284.

Жена Марианна Александровна - казачка станицы Кубанская Ставропольского края, родилась в 1898 году. Поженились в 1920 году. В 1924 году родилаь дочь Нинель, названная в честь Ленина.

Ушёл на пенсию, потеряв зрение, которое было слабым с юных лет. Умер 16 июня 1971 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Сочинения

• Тридцать лет: Воспоминания журналиста и дипломата. — М.: Политиздат, 1964. — 349 с. — 75000 экз.
• Заметки об информации. — М.: МГУ, 1967. — 156 с.
• Основы информации в газете: ТАСС и его роль. — М.: МГУ, 1955.
• Шестнадцать дней: Материалы по истории ярославского белогвардейского мятежа: (6—21 июля 1918 г.) / Под ред. [и с предисл.] Н. Г. Пальгунова, О. И. Розановой. — Ярославль: Ярослав. губком РКП, 1924. — 256 с.

Награды

• 2 ордена Трудового Красного Знамени (03.11.1944; 18.07.1958)
• орден «Знак Почёта» (27.07.1940)

Источники

• [archive.is/20130126172051/www.itar-tass.com/c337/402498.html/%D0%9F%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%B3%D1%83%D0%BD%D0%BE%D0%B2_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9_%D0%93%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D1%80%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Пальгунов Николай Григорьевич]. Информационное телеграфное агентство России
• [www.uniyar.ac.ru/index.php/Пальгунов_Николай_Григорьевич Пальгунов Николай Григорьевич]. Ярославский университет
• [www.knowbysight.info/PPP/08800.asp Пальгунов Николай Григорьевич]. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991
• Копылова И. [www.sevkray.ru/news/9/13976/ Дипломат из «Северного»] // Северный край. — 27 августа 2008.

Отрывок, характеризующий Пальгунов, Николай Григорьевич

Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.