Пентатоника

Пентато́ника (от др.-греч. πέντε — пять и др.-греч. τόνος — напряжение, натяжение; тон) — пятиступенная интервальная система, все звуки которой могут быть расположены по чистым квинтам и/или квартам (см. Квинтовый круг), например, вверх по квинтам: до — соль — ре — ля — ми.

Общая характеристика

В отличие от диатонического, пентатонический звукоряд не содержит полутонов, отсюда его другое название — «ангемитоновый» (то есть «бесполутоновый», от греческой отрицательной приставки др.-греч. ἀν и др.-греч. ἡμιτόνιον — полутон). Для бесполутонового звукоряда в англоязычной науке используется термин «anhemitonic scale», в современной русской науке звукоряды такого типа зачастую обобщают термином «ангемитоника».

Бесполутоновый звукоряд представляют пятью разными способами:

Пентатоника — самодостаточная и полная интервальная система; ангемитоновый пятиступенный звукоряд не следует трактовать как диатонический с «пропущенными» ступенями. По той причине, что пентатонический звукоряд не посекундовый (не состоит из тонов и полутонов), применение школьной терминологии для обозначения ступенной величины интервалов («секунда», «терция», «кварта» и т. д.) составляет проблему. Например, назвать вторую ступень звукоряда № 3 (в нотном примере вверху) «секундой» (ввиду того, что это вторая ступень) означало бы запутать читателя, поскольку в данном звукоряде вторая ступень выше первой на малую терцию. Вместо «ступенной» терминологии предпочтительны термины, обозначающие «абсолютную» величину (интервальный объём) — по образцу древнегреческой гармоники, например, вместо «терция» — полудитон (или «гемидитон») и т. п. Латинские термины «секунда», «терция» и прочие сформировались в европейском Средневековье для обозначения ступеней диатонического тоно-полутонового звукоряда, обычно подразумевался отсчёт снизу вверх, например, secunda [vox] означал второй снизу звук, вторая снизу ступень диатонического звукоряда.

Ангемитоновая пентатоника может быть неполной, или «олиготоновой» (греч. ὀλίγος; недостаточный, малочисленный), главным образом, в виде трёх- или четырёхзвучных звукорядов (иногда трёхзвучные интервальные системы называют «тритоникой», четырёхзвуные «тетратоникой»). Ангемитоновые олиготоники относят к пентатонике условно, так как они не образуют пятиступенных систем и, таким образом, противоречат определению.

Опора на первичные (кварто-квинтовые) отношения звуков свидетельствует о древности пентатоники. Она лежит в основе традиционной («народной») музыки китайцев, вьетнамцев, монголов, тюркских народов (башкир, татар, чувашей и др.). Пентатоника встречается в музыкальном фольклоре Европы и в древнейших пластах русской народной песни (особенно в так называемых календарных обрядовых песнях).

Академические композиторы начиная с XIX века применяли пентатонику как особую краску (модализм) для придания музыке аромата архаики (например, А. П. Бородин в песне «Спящая княжна»), ориентального колорита (Колыбельная слонов из «Детского уголка» Клода Дебюсси), естественной красоты и чистоты (пьеса «Утро» из сюиты «Пер Гюнт» Эдварда Грига).

В китайской культуре

Пять основных тонов (т. н. у шэн 五聲 или у инь 五音: gōng 宫, shāng 商, jué 角, zhǐ 徵 и yǔ 羽), наряду с 12-ступенной хроматической системой, составляют основу китайской музыкальной теории. В конфуцианской традиции им приписывалось магическое воздействие на социум, где гун соответствовал государю, шан — министрам, цзюэ — народу, чжи — делам, а юй — материальным ресурсам (宮為君，商為臣，角為民，徵為事，羽為物 — «Шо юань» 說苑, гл. «Сю вэнь» 脩文)

Другие значения термина

Пентатоникой также называют любые пятиступенные звукоряды, которые представляют собой законченные интервальные системы (в отличие от пентахордов неполных диатоник). Среди них:

• полутоновая пентатоника (например, a-h-c'-e'-f'), распространена в японской традиционной музыке для кото;
• темперированная пентатоника (октавный звукоряд делится на 5 относительно равных частей, как, например, индонезийский слендро, выразить который европейской нотацией невозможно);
• смешанная (например, a-h-d'-e'-f).

Литература

• Гиршман Я. М. Пентатоника и её развитие в татарской музыке. — Москва, 1960.
• Квитка К. В. Избранные труды. — Т. 1—2. — Москва, 1971—1973.
• Старостина Т. А. Ладовая систематика русской народной песни // Гармония: Проблемы науки и методики. — Сб. статей. — Вып. 1. — Ростов-на-Дону, 2002. — С. 85—105.
• Холопов Ю. Н. Гармония. // Теоретический курс. — СПб.—М., 2003.
• Холопов Ю. Н. Гармония. // Практический курс. — Части 1, 2. — М., 2003, 2005.

Ссылки

[www.youtube.com/watch?v=keF-KYKKYeI&feature=related Японская народная мелодия «Сакура»] (пример полутоновой пентатоники)

Отрывок, характеризующий Пентатоника

– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.