Перелешин, Валерий

Валерий Перелешин
Имя при рождении:	Валерий Францевич Салатко-Петрище
Род деятельности:	поэт, переводчик, журналист
Годы творчества:	1928—1990
Язык произведений:	русский, английский, португальский

Вале́рий Переле́шин (настоящие имя и фамилия Вале́рий Фра́нцевич Сала́тко-Петри́ще, в монашестве Герман; 7 (20) июля 1913 — 7 ноября 1992) — русский поэт, переводчик, журналист, мемуарист «первой волны» эмиграции.

Биография

Происходил из старинного польско-белорусского рода. В 1920 году эмигрировал с матерью в Харбин, где окончил гимназию и юридический факультет (1935), после чего начал изучать китайский язык и китайское право.

Первые стихи были опубликованы в 1928 году; в конце 1930-х в печати появляются и переводы с английского и китайского. В 1932 году вместе с Лариссой Андерсен и другими молодыми поэтами, жившими в Харбине, входил в возглавляемое Алексеем Ачаиром литературное объединение «Чураевка».

В 1938 году принял монашеский постриг под именем Герман в Харбинском Казанско-Богородском монастыре.

В 1939 году переехал в Пекин и начал работать в русской духовной миссии. В 1943 году переехал в Шанхай, где с 1945 начал работать переводчиком в отделении ТАСС.

В 1946 году получил советское гражданство. Через три месяца снял с себя сан. В 1950 году решил переехать на постоянное жительство в США, но был выслан оттуда за попытку «создания китайской коммунистической партии» (впоследствии запрет был отменён).

В 1953 году переселился в Бразилию, в совершенстве овладев также и португальским языком; всю последующую жизнь прожил в Рио-де-Жанейро, где преподавал русский язык, работал продавцом в ювелирной лавке и др. С середины 1960-х начинается новый подъём поэтической и переводческой деятельности.

Творчество

При жизни Перелешина вышли 14 сборников оригинальных стихотворений, автобиографическая «Поэма без предмета», антологии переводов из китайской и бразильской поэзии, перевод древнекитайского трактата «Дао Дэ Цзин»; многие стихотворения по сей день остаются неизданными. Считается одним из наиболее значительных поэтов русского зарубежья, самым значительным, наряду с Арсением Несмеловым, поэтом «восточной ветви» русской эмиграции и лучшим русским поэтом Южного полушария. Для его стихов (в основном в жанре философской медитативной лирики) характерна классическая манера с ориентацией на твёрдые формы. Перелешин — мастер сонета, в 1960—1980 гг. создал множество образцов этого жанра. Немаловажную роль в творчестве Перелешина играет тема Китая, который поэт называл своей второй родиной.

Перелешин о себе

ТРИ РОДИНЫ

Родился я у быстроводной

неукротимой Ангары

в июле, — месяц нехолодный,

но не запомнил я жары.

Со мной недолго дочь Байкала

резвилась, будто со щенком:

сначала грубо приласкала,

потом отбросила пинком.

И я, долгот не различая,

но зоркий к яркости обнов,

упал в страну шелков, и чая,

и лотосов, и вееров.

Пленённый речью односложной

(не так ли ангелы в раю?..),

любовью полюбил неложной

вторую родину мою.

Казалось бы, судьба простая:

то упоенье, то беда,

но был я прогнан из Китая,

как из России — навсегда.

Изгой, но больше не забитый,

я отдаю остаток дней

Бразилии незнаменитой,

последней родине моей.

Здесь воздух густ, почти телесен,

и в нём, врастая в колдовство,

замрут обрывки давних песен,

не значащие ничего.

27 сентября 1971

Библиография

Стихотворения и поэмы

• В пути: Стихи 1932—1937. — Харбин: Заря, 1937.
• Добрый улей: 2-я кн. стихотворений. — Харбин: Изд-во В. В. Плотникова, 1939.
• Звезда над морем: 3-я кн. стихотворений. — Харбин: Заря, 1941.
• Жертва: 4-я кн. стихотворений. — Харбин: Заря, 1944.
• Южный дом: 5-я кн. стихотворений. — Мюнхен, 1968 ([www.vtoraya-literatura.com/publ_470.html pdf]).
• Качель: 6-я кн. стихотворений. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1971.
• Заповедник: 7-я кн. стихотворений. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1972 ([www.vtoraya-literatura.com/publ_520.html pdf]).
• С горы Нево: 8-я кн. стихотворений. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1975.
• Ариэль: 9-я кн. стихотворений. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1976 ([www.vtoraya-literatura.com/publ_477.html pdf]).
• Три родины: 10-я кн. стихотворений. — Париж: Альбатрос, 1987 ([www.vtoraya-literatura.com/publ_838.html pdf]).
• Изъ глубины воззвахъ… 11-й сб. стихотворений. — Холиок: Нью Ингланд Паблишинг К°, 1987.
• Двое — и снова один? 12-й сб. стихотворений. — Холиок: Нью Ингланд Паблишинг К°, 1987.
• Вдогонку: 13-й сб. стихотворений. — Холиок: Нью Ингланд Паблишинг К°, 1988 ([www.vtoraya-literatura.com/publ_842.html pdf])
• Поэма без предмета / Под ред. и с предисл. С. Карлинского. — Холиок: Нью Ингланд Паблишинг К°, 1989.
• Русский поэт в гостях у Китая: 1920—1952. Сб. стихотворений / Edited and with an Introduction and Notes by Jan Paul Hinrichs. — The Hague: Leuxenhoff Publishing, 1989. (Russian Emigré Literature in the Twentieth Century: Studies and Texts. Vol. 4.)

Переводы

• Кольридж С. Т. Сказание старого моряка / Пер. Валерия Перелешина. — Харбин: Заря, 1940.
• Стихи на веере: Антология китайской классической поэзии. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1970 ([www.vtoraya-literatura.com/publ_487.html pdf]).
• Цюй Юань. Ли Сао / Поэма в стихотворном переводе Валерия Перелешина с китайского оригинала. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1975.
• Южный крест: Антология бразильской поэзии. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1978.
• Дао дэ цзин / Пер. с кит. Валерия Перелешина. — М.: Фирма «КОНЁК», 1994.
• Лао-цзы. Дао дэ цзин: Поэма / Пер. с кит. В. Ф. Перелешина; Послесл. Д. Н. Воскресенского. — М.: Время, 2000.

Книги на португальском языке

• Pereleshin V. Nos odres velhos [= Перелешин В. В ветхие мехи]. — Rio de Janeiro, 1983. (Перевод стихотворений с русского, английского и китайского.)
• Kuzmin М. Cánticos de Alexandria / Tr. V. Pereleshin, U. M. Passos [= Кузмин М. Александрийские песни / Пер. В. Перелешина, У. М. Пассоса]. — Rio de Janeiro, 1986.

Ссылки

• [www.imho-news.ru/virshi/old/index.php Избранные стихи]
• [www.vtoraya-literatura.com/publ_320.html Валерий Перелешин читает 27 стихотворений, mp3]
• [taopooh.narod.ru/3/pr.html «Дао-дэ-цзин»]
• [magazines.russ.ru/authors/p/pereleshin/ Стихи и письма Валерия Перелешина] в «Журнальном зале»
• [www.vekperevoda.com/1900/vpereleshin.htm Валерий Перелешин] на сайте «Век перевода»
• Неизданные переводы. Публ. Е. Витковского [sites.utoronto.ca/tsq/02/pereleshin.shtml 1] [sites.utoronto.ca/tsq/07/perelishin07.shtml 2]
• [apoem.ru/miroz.html Поэма о мироздании]
• [wikilivres.ru/Valery_Pereleshin Перелешин на «Викиливре.ру»]

Отрывок, характеризующий Перелешин, Валерий

– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.