Пикториализм

Пикториали́зм (англ. pictorialism, от англ. pictorial — живописный) — течение в европейском и американском фотографическом искусстве конца XIX — начала ХХ вв., подчеркивавшее в фотографии те черты, которые сближали её с живописью и графикой эпохи (импрессионизм, живопись прерафаэлитов, символизм, югендстиль, арт-нуво и др.). Для достижения подобного эффекта фотографы использовали особые техники съемки и печати (мягкорисующие объективы, фильтры, обработка позитива бихроматами, солями серебра и др.).

История

Обычно период влиятельности пикториализма ограничивают 1885—1914 годами. С расцветом модернизма пикториалистский подход потерял привлекательность и популярность. Позднее, начиная с 1970-х гг., наблюдается оживление интереса к наследию пикториалистов и даже определенное возвращение к их художественным методам (Салли Манн, в России — Георгий Колосов и др.).

Организации и представители

В Великобритании пикториалистов объединяло общество The Linked Ring, в США — организованное Альфредом Стиглицем общество Photo-Secession, печатным органом пикториалистов стал руководимый Стиглицем ежеквартальник Camera Work.

К числу крупнейших пикториалистов причисляют во Франции Робера Демаши и Констана Пюйо, в Германии — Г. Г. Эммериха, в Швеции — Хенри Гудвина, в Чехии — Франтишека Дртикола, в Великобритании и США — Оскара Густава Рейландера, Генри Пича Робинсона, Клементину Гаварден, Э. Л. Кобурна, А. Стиглица, Э.Стайхена, Гертруду Кезебир, Кларенса Хадсона Уайта, Карла Страсса, Ф. Х. Дея, Сару Сирс и др.

Пикториализм в России

Движение пикториализма в России шло вслед за европейским, уже к концу XIX в. добилось международного признания (работы Алексея Мазурина, Сергея Лобовикова, Василия Улитина, Мирона Шерлинга, Соломона Юдовина и др.), но с начала 1930-х гг.было подвергнуто идеологическому разгрому, а его наследие на несколько десятилетий оказалось выведено из художественного обихода.

В конце 1980-х и в начале 1990-х гг. произошло возрождение пикториальной фотографии в России. В первую очередь это связано с творчеством московских фотохудожников Колосова Г. М. и Ерина А. Н. и возникновением в Серпухове Центра фотографической культуры имени Н. П. Андреева, который, совместно с Союзом фотохудожников России провели два Фестиваля пикториальной фотографии (1992, 1997 гг. в Серпухове). Это пробудило интерес к пикториальной фотографии, ряд фотохудожников обратились в своём творчестве к технике и технологиям пикториальной фотографии: Клюев А. В., Буланов О. Б., Тоболина Л., Скибицкая Е., Громада И.

Техника

Существовало два направления пикториализма — оптический (применение мягкорисующих объективов, таких как монокль, перископ и др.) и технический (технологические методы фотопечати).

См. также

• Фотоимпрессионизм
• Прямая фотография

Литература

• Daum P. a.o. Impressionist camera: pictorial photography in Europe, 1888—1918. London; New York: Merrell; Saint Louis: Saint Louis Art Museum, 2006
• Pictorialism: hidden modernism: photography 1896—1916/ Annette Kicken a.o. Vienna: Georg Karl Fine Arts; Berlin: Galerie Kicken, 2008
• Тихое сопротивление: русский пикториализм 1900—1930-х/ Елена Мисланди, Ольга Свиблова. М.: ГУК, 2005

Ссылки

• [www.moma.org/collection/details.php?theme_id=10161&texttype=2]  (англ.)
• [www.iphotocentral.com/showcase/showcase_view.php/93/1/0]  (англ.)
• [prophotos.ru/genres/5458-piktorializm Евгения Литвинова. Пикториализм]  (рус.)
• [www.metmuseum.org/toah/hd/ipic/hd_ipic.htm Интернациональный пикториализм]  (англ.)
• [www.metmuseum.org/toah/hd/pict/hd_pict.htm Пикториализм в Америке]  (англ.)
• [magazines.russ.ru/vestnik/2002/5/pic1.html Русский пикториализм]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Пикториализм

Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.