Пилюгин, Дмитрий Викторович

Пилюгин Дмитрий Викторович
Дата рождения	26 сентября 1976(1976-09-26)
Место рождения	село Архангельское Ясногорского района Тульской области, СССР
Дата смерти	23 апреля 2000(2000-04-23) (23 года)
Место смерти	село Сержень-Юрт, Шалинского района, Чечня, Российская Федерация
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	Воздушно-десантные войска
Годы службы	1993—2000
Звание	Гвардии старший лейтенант
Часть	в/ч 33842
Командовал	взвод роты десантного обеспечения 51-го гвардейского парашютно-десантного полка 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии
Сражения/войны	Вторая чеченская война: Бой под Сержень-Юртом 23 апреля 2000 года и другие
Награды и премии

Дми́трий Ви́кторович Пилю́гин (26 сентября 1976 — 23 апреля 2000) — российский офицер, во время Второй чеченской войны командир взвода роты десантного обеспечения, кавалер ордена Мужества (посмертно).

Биография

Родился в селе Архангельское Ясногорского района Тульской области.

25 мая 1993 года с отличием закончил Архангельскую среднюю школу.

5 сентября 1993 года поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. 9 мая 1995 года в составе подразделения РВВДКУ участвовал в Параде Победы на Поклонной горе, посвящённом 50-летию со дня окончания Великой Отечественной войны. 26 июня 1997 года с отличием окончил РВВДКУ, был одним из 16 курсантов выпуска, которым диплом об окончании училища вручал лично министр обороны.

После окончания РВВДКУ проходил службу в 51-м гвардейском парашютно-десантном полку 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (Тула).

Бой под Сержень-Юртом

23 апреля 2000 года колонна 51-го полка ВДВ попала в тщательно подготовленную засаду в трёх километрах от селения Сержень-Юрт. Засаду проводил смешанный отряд чеченских и иностранных террористов численностью до 60 человек под командованием Абу аль-Валида и Абу Джафара.

Обстрел начался в тот момент, когда первая машина колонны достигла взводного опорного пункта 66-го полка ВВ, а последняя ещё была в селении. Одна огневая группа работала по колонне, другая по ВОПу ВВ.

Бой длился около двух часов, погибло шестнадцать десантников и шестеро получили ранения (на ВОПе внутренних войск ранен один человек). По словам сослуживцев, потерь могло бы быть больше, если бы не самоотверженные действия гвардии старшего лейтенанта Дмитрия Пилюгина.

Память

• На доме, где жил Дмитрий, установлена памятная доска.
• Имя старшего лейтенанта Пилюгина присвоено Архангельской средней школе, где он учился. В школе создан музей героя.

Оценки и мнения

Дима был образцовым офицером. Всегда весёлый, трудолюбивый, личный состав взвода его очень любил, за ним они шли хоть в огонь, хоть в воду. Он был строгим командиром, но справедливым. У командования Дмитрий пользовался заслуженным авторитетом, был всегда вежливым, спокойным, скромным.

— Гвардии капитан Ромашов Андрей Александрович, командир роты Дмитрия Пилюгина в республике Чечня

Литература

• Книга Памяти выпуск I: Общественная региональная организация содействия военнослужащим и членам их семей «По праву памяти». — Тула: Гриф и К°, 2002.— 200 с., илл., 500 экз. ISBN 5-8125-0076-2

Ссылки

• [www.proza.ru/texts/2002/11/01-111.html Воспоминания родных, друзей, сослуживцев]

Отрывок, характеризующий Пилюгин, Дмитрий Викторович

Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.