Письмо (мультфильм)

Письмо
Кадр из мультфильма
Тип мультфильма	кукольный
Режиссёр	Роман Качанов
Автор сценария	Жанна Витензон
Художник-постановщик	Леонид Шварцман
Композитор	Владимир Шаинский
Аниматоры	Юрий Норштейн
Оператор	Теодор Бунимович
Студия	Союзмультфильм
Страна	СССР СССР
Длительность	9 мин 35 сек
Премьера	1970
IMDb	ID 0393595
Аниматор.ру	[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2517 ID 2517]

«Письмо» — кукольный мультипликационный фильм Романа Качанова, выпущенный студией «Союзмультфильм» в 1970 году. Лирическая киноновелла, посвященная трогательным отношениям мальчика к отцу, капитану дальнего плавания.

Фильм в аллегорической форме рассказывает об одиночестве ребёнка, оставшегося без отца. О его переживаниях и о том, как он видит взрослый мир со стороны.

Фильм по авторской манере близок к ставшему классическим фильму Романа Качанова «Варежка» и является в каком-то смысле его идейным продолжением. Роман Качанов приглашает на эту картину того же автора, что был на фильме «Варежка» — Жанну Витензон, а также фактически дублирует состав съёмочной группы.

Сюжет

Мультфильм «Письмо» — это городская сказка о мальчике и его маме, которые ждут письмо от папы — военного моряка. В начале фильма почтальон приносит в эту семью письмо от отца. Но потом наступают долгие часы и дни ожидания, а почтальон всё не приходит. Приходят сантехник и газовик, а почтальон не идёт. Мама и мальчик очень скучают. Мама нервничает. В дождливый осенний день мама одна уходит из дома, и тогда мальчик надевает отцовскую капитанскую фуражку и выходит на балкон. Балкон, как летучий корабль, летит над городом, а мальчик ведёт его, как заправский капитан. Мальчик видит маму, стоящей на набережной и смотрящей вдаль, в море. Мальчик сажает маму на свой корабль-балкон, и они летят домой через ветер и дождь. А, когда они пришвартовываются к стене своего дома и входят в квартиру, в дверь звонит почтальон и приносит новое письмо от отца.

Интересные факты

• В фильме не произносится ни одного слова.

Ссылки

• «Письмо» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2517 «Письмо»] на «Аниматор.ру»

Отрывок, характеризующий Письмо (мультфильм)

– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.