Поляков, Василий Иванович (комбриг)

Поляков Василий Иванович
Дата рождения	1894(1894)
Место рождения	село Князевка, Петровский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти	2 октября 1938(1938-10-02)
Место смерти	СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Звание	Комбриг
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России
Награды и премии

Василий Иванович Поляков (1894—1938) — советский военный деятель, комбриг (1935).

Биография

Родился в июле 1894 года в селе Князевка Петровского уезда Саратовской губернии в семье конторского служащего. Русский.

В 1915 году окончил сельскую школу и шесть классов реального училища в городе Сердобске. В мае 1915 года призван в Русскую императорскую армию и направлен на учебу в Иркутское военное училище, которое окончил в октябре того же года и был направлен в запасную бригаду, расположенную в Омске. С ноября 1915 года находился — на фронте Первой мировой войны в 54-м Сибирском стрелковом полку, где последовательно занимал должности младшего офицера роты, командира роты и командира батальона. В октябре-декабре 1917 года был председателем полкового комитета. В феврале 1918 года по болезни убыл из полка, где последнее его звание было штабс-капитан.

В Красной армии Поляков служил добровольно с июня 1918 года. Член ВКП(б)/КПСС с декабря 1918 года. Участник Гражданской войны в России. Воевал на Восточном и Южном фронтах, занимая должности военного руководителя Шереметьевской волости Аткарского уезда Саратовской губернии, начальника отряда во время борьбы с чехословаками и белоказаками, помощника командира роты 417-го стрелкового полка Восточного фронта. С сентября 1919 по март 1920 года был слушателем Высшей стрелковой школы, затем помощником командира запасного полка 2-й армии Восточного фронта, помощником командира и командиром запасного полка 6-й армии Южного фронта.

Находился на следующих должностях в РККА:

• c февраля 1921 года — помощник инспектора пехоты 6-й армии и Харьковского военного округа;
• с июля 1922 года — командующий частями особого назначения Брянской, а с июля 1923 года — Черниговской губернии;
• в июле 1924 года — начальник отдела по командному составу управления Украинского военного округа;
• с ноября 1926 года — начальник 6-го отдела штаба того же округа.

В 1927 году Поляков окончил курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе.

Затем продолжил службу на ответственных должностях:

• с июля 1927 года — начальник командного отдела штаба Украинского военного округа;
• с апреля 1929 года — командир 67-го Купянского стрелкового полка;
• с марта 1931 года — помощник командира 10-й стрелковой дивизии;
• с октября 1931 года — начальник военной подготовки учащихся гражданских учебных заведений Украинского военного округа;
• с февраля 1932 года — помощник командира 99-й стрелковой дивизии и с апреля этого же года — командир и военный комиссар 58-й стрелковой дивизии;
• с декабря 1933 года — командир 96-й Винницкой стрелковой дивизии в Украинском военном округе.

Был награждён орденом Красной Звезды в 1936 году. С августа 1937 года Поляков находился в распоряжении Управления по начсоставу РККА. До 10 мая 1938 года был командиром 14-й гвардейской стрелковой дивизии (указано в статье о дивизии). Был арестован 10 мая 1938 года. Военной коллегией Верховного суда СССР 2 октября 1938 года обвинен в участии в военном заговоре и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.

Определением Военной коллегии от 22 февраля 1956 года В. И. Поляков был реабилитирован.

Источники

• Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979.
• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА. Комбриги и им равные. 1937-1941. Москва, 2014.

См. также

• Список репрессированных высших командиров и начальников Вооружённых сил СССР (1935—1945)

Ссылки

• [1937god.info/node/1449 Поляков Василий Иванович ]

Отрывок, характеризующий Поляков, Василий Иванович (комбриг)

Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.