Потери самолётов во Вьетнамской войне
Поделись знанием:
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
 |
Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье.
На странице обсуждения должны быть пояснения. |
В ходе войны во Вьетнаме (1957—1975) авиация сыграла значительную роль, используясь для выполнения самых различных задач. Наиболее интенсивно авиацию применяли Военно-воздушные силы (ВВС), Военно-морские силы (ВМС) и Корпус морской пехоты (КМП) Соединённых Штатов Америки. Свою авиацию имела и американская Армия, однако это были в основном небоевые самолёты (лёгкие разведчики, транспортные). Гораздо менее интенсивно свою авиацию использовали Демократическая Республика Вьетнам, Республика Вьетнам, Австралия.
Ниже приведена информация о потерях самолётов сторонами конфликта. Следует помнить, что, как и в случае с другими военными потерями, приведённые цифры не претендуют на абсолютную точность. Как показывает история войн, подсчёт потерь всегда затруднён неполнотой информации, ошибками исследователей или официальных лиц при составлении документов, а иногда и намеренными искажениями объективных данных. Тем не менее, при всех возможных ошибках и неточностях существующие источники предоставляют значительный объём информации относительно авиационных потерь в ходе Вьетнамской войны.
Указанные цифры включают как боевые (в результате действий противника или от «дружественного огня»), так и небоевые (аварии и катастрофы по техническим причинам, из-за ошибки пилота, в плохих погодных условиях и т. д.) потери. Территориального разделения нет — приведены все потери в регионе Юго-Восточной Азии (Северный Вьетнам, Южный Вьетнам, Лаос, Камбоджа, потери над водой), так или иначе связанные с боевыми действиями 1957—1975 годов. Если модификации самолёта не имели собственного названия, их потери, как правило, входят в потери базового варианта. Например, потери разведчиков RF-4 «Фантом II» указаны в сумме потерь F-4 «Фантом II». Наоборот, самолёт радиоэлектронной борьбы Грумман EA-6 «Праулер» приводится отдельно от штурмовика Грумман A-6 «Интрудер», поскольку имеет собственное название.
Источники информации указаны в разделе «Ссылки».
Содержание
Потери авиации США
- — ВВС: 191 самолёт в 1964—1972 годах
- — ВМС: 69 самолётов в 1964—1968 годах
- — Всего: 260 самолётов
- — ВМС: 282 самолёта в 1964—1972 годах
- — КМП: 91 самолёт
- — Всего: 373 самолёта
- — ВМС: 62 самолёта в 1965—1973 годах
- — КМП: 25 самолётов
- — Всего: 87 самолётов
- — ВВС: 6 самолётов в 1972 году
- — ВМС: 100 самолётов в 1967—1973 годах
- — Итого: 106 самолётов
- — ВВС: 22 самолёта в 1962—1969 годах
- — ВВС: 22 самолёта в 1967—1972 годах
- — ВВС: 19 самолётов в 1965—1969 годах
- — ВВС: 6 самолётов
- — ВВС: 6 самолётов
- — ВВС: 30 самолётов в 1965—1973 годах
- — ВВС: 56 самолётов в 1964—1970 годах
- — ВВС: 14 самолётов в 1965—1972 годах
- — ВВС: 1 самолёт в 1975 году (небоевая потеря)
- — ВВС: 20 самолётов[2]
- — ВВС: 21 самолёт в 1961—1973 годах
- — ВМС: 1 самолёт
- — КМП: 2 самолёта
- — Всего: 24 самолёта
- — ВВС: 53 самолёта в 1962—1971 годах
- — ВВС: 55 самолётов в 1965—1972 годах
- — КМП: 4 самолёта
- — ВВС: 2 самолёта в 1967 году
- — ВМС: 2 самолёта в 1970—1971 годах (небоевые потери)
- — ВМС: ?
- — КМП: 2 самолёта
- — Всего: ?
- — ВВС: 2 самолёта
- — ВМС: ?
- — Всего: ?
- — КМП: 5 самолётов
- — ВВС: 658 самолётов в 1965—1973 годах
- — ВМС: 138 самолётов в 1964—1973 годах
- — КМП: 99 самолётов
- — Всего: 895
- — ВВС: 9 самолётов в 1965—1967 годах
- — ВМС: 147 самолётов в 1964—1972 годах
- — КМП: 22 самолёта
- — Всего: 169 самолётов
- — ВВС: 243 самолёта в 1964—1971 годах
- — ВВС: 14 самолётов в 1965—1967 годах
- — ВВС: 14 самолётов в 1965—1967 годах
- — ВВС: 382 самолёта в 1964—1972 годах
- — ВВС: 11 самолётов в 1968—1973 годах
- — ВВС: 4 самолёта в 1965—1966 годах
- — ВВС: 1 самолёт в 1964 году
- — ВВС: 3 самолёта в 1968—1969 годах[4]
- — ВВС: 172 самолёта в 1963—1972 годах
- — КМП: 7 самолётов
- — Всего: 179 самолётов
- — ВВС: 104 самолёта в 1967—1972 годах
- — ВВС: 63 самолёта в 1968—1973 годах
- — ВМС: 7 самолётов
- — КМП: 10 самолётов
- — Всего: 80 самолётов
- — ВМС: 27 самолётов в 1965—1972 годах
- — ВВС: 39 самолётов в 1964—1968 годах
- — ВВС: 2 самолёта в 1970—1972 годах (обе потери небоевые)
- — ВВС: 23 самолёта в 1962—1968 годах
- — ВВС: 1 самолёт в 1966 году (небоевая потеря)
- — ВВС: 1 самолёт в 1968 году
- — ВВС: 1 самолёт в 1966 году
- — ВВС: 1 самолёт в 1969 году
Итого: 3374 самолета.
Потери авиации Австралии
- — ВВС: 2 самолёта в 1970—1971 годах
Потери авиации Южного Вьетнама
За 1974 год Южный Вьетнам потерял 299 самолётов и вертолётов. США с трудом успевали поставлять замену потерянным юнжовьетнамским летательным аппаратам.[6]
Армия Северного Вьетнама в 1975 году захватила на аэродромах 877 самолётов и вертолётов Южного Вьетнама. Количество сбитых и разбившихся неизвестно.[7]
Потери авиации Северного Вьетнама
- — не менее 68—71 самолёта (без учёта небоевых потерь)[8]
- — не менее 5—9 самолётов (без учёта небоевых потерь)[9]
- — не менее 66—69 самолётов (без учёта небоевых потерь)[10]
Напишите отзыв о статье "Потери самолётов во Вьетнамской войне"
Примечания
- ↑ Вопреки некоторым источникам, B-57 не носил названия «Инвэйдер».
- ↑ В начале войны «Карибу» под обозначением CV-2 применялся Армией США и также имел потери. В дальнейшем все «Карибу» были переданы в ВВС.
- ↑ Неофициальное название — «Ордварк», официального названия не имел.
- ↑ Вероятно, в цифру потерь KC-135 не включён ещё один самолёт, разбившийся в 1966 году в Японии.
- ↑ Неофициальное название — «Блэкбёрд», официального названия не имел.
- ↑ [vadimvswar.narod.ru/ALL_OUT/AiKOut06/Su-7B/Su-7B100.htm Истребитель-бомбардировщик Су-7]
- ↑ Toperczer, Istvan. MiG-21 Units of the Vietnam War. Osprey 2001, No. 29. стр.80-81
- ↑ Согласно изданию «Истребители» (В. Ильин, М. Левин), до 1970 года в воздушных боях потеряно 59 самолётов. По книге В. Ильина «„Фантом“ F-4», в 1972 году было потеряно 12 МиГ-17.
- ↑ Цифра в 5 самолётов даётся в книге «„Фантом“ F-4» В. Ильина.
- ↑ Согласно изданию «Истребители» (В. Ильин, М. Левин), до 1970 года в воздушных боях потеряно 32 самолёта, а в 1972 году — 34 самолёта. В то же время В. Ильин в более поздней книге «„Фантом“ F-4» указывает, что в 1972 году было потеряно 37 МиГ-21.
Библиография
- Ильин В.Е., Левин М.А. Истребители. — М.: Виктория, АСТ, 1996. — С. 288. — ISBN 5-89327-003-7.
- Ильин В.Е. «Фантом» F-4. — М.: Астрель, АСТ, 2001. — С. 224.
Ссылки
- [www.afa.org/magazine/sept2004/0904vietnam.pdf Vietnam War Almanac (Журнал ВВС, сентябрь 2004)] (pdf-файл)
Отрывок, характеризующий Потери самолётов во Вьетнамской войне
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
