Преображенский, Евгений Николаевич

Евгений Николаевич Преображенский
Дата рождения	9 (22) июня 1909(1909-06-22)
Место рождения	село Волокославинское, Кирилловский уезд, Новгородская губерния, Российская империя
Дата смерти	29 октября 1963(1963-10-29) (54 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация ВМФ
Годы службы	1927—1963
Звание	генерал-полковник авиации
Сражения/войны	Советско-финская война (1939-1940), Великая Отечественная война, Советско-японская война
Награды и премии	иностранные награды

Евге́ний Никола́евич Преображе́нский (9 [22] июня 1909 — 29 октября 1963) — участник Великой Отечественной войны, генерал-полковник авиации, Герой Советского Союза. Лично командовал флагманским экипажем при первой бомбардировке Берлина летом 1941 года самолётами 8-й авиадивизии дальнего действия.

Биография

Евгений Николаевич Преображенский родился 9 (22) июня 1909 года в селе Волокославинское Новгородской губернии (ныне Кирилловский район Вологодской области) в семье сельских учителей Николая Александровича Преображенского (1882—1941) и Анны Дмитриевны Преображенской, урождённой Деловой (1886—1967). Учился в Череповецком педагогическом техникуме.

В 1927 году по комсомольской путёвке был призван в морскую авиацию.

В 1930 году окончил Севастопольское военно-морское авиационное училище. Служил лётчиком, затем командиром эскадрильи и командиром 1-го минно-торпедного авиационного полка 8-й бомбардировочной авиабригады Балтийского флота.

В ночь с 7 на 8 августа 1941 года группа из 15 бомбардировщиков ДБ-3 под командованием Е. Н. Преображенского участвовала в нанесении первого бомбового удара по военно-промышленным объектам Берлина.

После налётов домохозяйки Берлина, уже в самом начале войны, писали своим мужьям на фронт подобные письма:

Дорогой мой Эрнст! Война с Россией уже стоит нам многих сотен тысяч убитых. Мрачные мысли не оставляют меня. Последнее время ночью к нам прилетают бомбардировщики. Всем говорят, что бомбили англичане, но нам точно известно, что в эту ночь нас бомбили русские. Они мстят за Москву. Берлин от разрывов бомб сотрясается… И вообще скажу тебе: с тех пор как появились над нашими головами русские, ты не можешь представить, как нам стало скверно. Родные Вилли Фюрстенберга служили на артиллерийском заводе. Завода больше не существует! Родные Вилли погибли под развалинами. Ах, Эрнст, когда русские бомбы падали на заводы Симменса, мне казалось, всё проваливается сквозь землю. Зачем вы связались с русскими?

13 августа 1941 года Преображенскому было присвоено звание Героя Советского Союза.

Всего авиагруппа Е. Н. Преображенского штурмовала Берлин 10 раз, последний вылет состоялся 4 сентября 1941 года.

С августа 1942 года Е. Н. Преображенский — командир 8-й авиационной бригады ВВС Балтийского флота.

С апреля 1943 года по сентябрь 1944 года — начальник штаба, а с сентября 1944 года по апрель 1945 года — исполняющий обязанности командующего ВВС Северного флота.

С апреля 1945 года Е. Н. Преображенский — заместитель командующего, а с февраля 1946 года — командующий ВВС Тихоокеанского флота.

24 августа 1945 года генерал-лейтенант Е. Н. Преображенский командовал авиавысадкой в Порт-Артуре, лично принимая в ней участие.

С 1950 по 1962 год Е. Н. Преображенский — командующий авиацией ВМФ СССР.

С 1962 года Е. Н. Преображенский был военным консультантом Министерства обороны СССР.

Умер 29 октября 1963 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Память

• Именем Е. Н. Преображенского названы улицы в городах Вологда, Череповец, Кириллов Вологодской области, посёлке Сафоново Мурманской области, городе Пестово Новгородской области.
• В селе Волкославинское Кирилловского района Вологодской области установлен бюст Е. Н. Преображенского.
• Имя Е. Н. Преображенского присвоено самолёту Ту-142М авиабазы Кипелово.
• Именем Е. Н. Преображенского был назван 33-й Центр боевого применения и переучивания лётного состава авиации ВМФ СССР в городе Николаеве.
• Именем Е. Н. Преображенского был назван пассажирский теплоход. Изначально теплоход работал в Сухонском речном пароходстве (Вологда). Участвовал в съемках фильма «И снова Анискин» в 1978 году.

Литература

• Виноградов Ю. А. Под крыльями — Берлин. — М.: ТЕРРА — КНИЖНЫЙ КЛУБ, 2005. — 384 с. — ISBN 5-275-01282-9
• Выдающиеся вологжане: Биографические очерки / Ред. совет «Вологодская энциклопедия». — Вологда: Русь, 2005. — 568 с. — С. 92-96. — ISBN 5-87822-271-X
• Мирошниченко Г. И. Гвардии полковник Преображенский. — М.: Военмориздат, 1943. — 88 с.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1139 Преображенский, Евгений Николаевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.photo-war.com/ru/archives/items2515.htm Герой Советского Союза Евгений Николаевич Преображенский у кабины самолёта ДБ-3]. Фотография из архива редакции фронтовой краснофлотской газеты «За Сталина!», издававшейся в годы Великой Отечественной войны на Ленинградском фронте.

Отрывок, характеризующий Преображенский, Евгений Николаевич

Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.