Приедайне

Микрорайон

Приедайне
Priedaine
Приедайне на карте Юрмалы
Город:	Юрмала

Приедайне (латыш. Priedaine), часть Юрмалы в 14 км от Риги, единственный городской район на правом берегу реки Лиелупе.

Посёлок образовался в начале XX века. Уже в 1911 году в Приедайне было выстроено около 100 домов. Приедайне — дачный район для зажиточных слоев населения, в состав тогдашнего Юрмальского района Риги включен в 1949 году. В советское время здесь развивалось производство (участок торфяной фабрики, завод железобетонных конструкций) и строительство квартир. Построена школа и дом культуры.

Белая дюна (латыш. Baltā kāpa) — памятник природы государственного значения — находится в 4 км от железнодорожной станции Приедайне, на берегу Лиелупе. Дюна образовалась в течение последних двухсот лет, расположившись перпендикулярно берегу моря. Длина дюны — 800 м, высота — 15-17 м. Причиной формирования дюны послужил прорыв рекой Лиелупе перешейка в 1757 году, образовавший новое место впадения реки в море. Отсюда раскрывается вид на Лиелупе, Стирну рагс и Буллюпе.

Железнодорожный мост строился неоднократно. Первый мост, разрушенный во время первой мировой войны, относится к 1875—76 гг.; в 1922 году он был восстановлен. Его взорвали во время боевых действий 14 октября 1944, восстановили через 5 лет. В 1986—88 гг. железнодорожный мост был реконструирован. Строительство автотранспортного моста завершено в 1962 году.

Памятники архитектуры

• Железнодорожная станция Приедайне, построена в 1938 году архитекторами А.Грундманисом, Я.Шарловсом. Здание построено в стиле функционализма и является одним из наиболее выразительных образцов застройки XX века в Юрмале.
• Жилое здание на ул. Бабитес 1, лит. 3. Построено во второй половине 19-го века. В архитектуре оштукатуренного двухэтажного дома чувствуется влияние стиля латвийских деревенских усадеб, а также некоторые черты необарокко. Веранда типа ротонды.

Отрывок, характеризующий Приедайне

Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.