Районные газеты Башкортостана
Поделись знанием:
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
(перенаправлено с «Районные газеты Башкирии»)
Районные газеты Башкортостана — газеты, выпускающиеся в сельских районах Республики Башкортостан. Учредителями газет являются государственные и муниципальные организации. В газетах размещается информация о деятельности органов муниципальной власти, районные новости, литературные произведения местных авторов. Районные газеты республики издаются на 6 языках.
| Название | Район | Языки | Год основания | Прежние названия |
|---|---|---|---|---|
| Осҡон Абзелил |
Абзелиловский | башкирский, русский | 1933 1957 |
Искра(рус.) |
| Әлшәй хәбәрҙәре Альшеевские вести Әлшәй хәбәрләре |
Альшеевский | башкирский, русский, татарский | 1935 | Ленинизм байрағы (баш.)/Знамя ленинизма (рус.) /Ленинизм байрагы (тат.) |
| Архангель хәбәрҙәре Архангельский вестник |
Архангельский | башкирский, русский | 1933 | Ильич байрағы (баш.)/Знамя Ильича (рус.) |
| Асҡыным — Йәнтөйәгем Аскинская новь Ышаныч |
Аскинский | башкирский, русский, татарский | 1931 | Надежда (рус.) Путь коммунизма (рус.)/Коммунизм юлы (тат.) |
| Аургазинский вестник Авыргазы хәбәрчесе Аургазӑ хыпарçи |
Аургазинский | русский, татарский, чувашский | 1931 | Çiŋy өcen/ Җиңү өчен (тат., 1931—1956) Ленин çулĕпе (чув., 1933—1956) По ленинскому пути (рус.)/Ленин юлыннан (тат.)/? (чув., 1956—1965) Путь Родины (рус.)/Ватан юлы (тат.)/Çěршыв çулě (чув., 1965—2006) |
| Һаҡмар Баймакский вестник |
Баймакский | башкирский, русский | 1931 | Коммунизм байрағы (баш.)/Знамя коммунизма (рус.) Октябрь байрағы (баш.)/Октябрьское знамя (рус.) |
| Мираҫ Бакалинские зори Бакалы таңнары |
Бакалинский | башкирский, русский, татарский | 1931 | К коммунизму (рус.)/ Коммунизмга (тат.) Знамя коммунизма (рус.)/ Коммунизм байрагы (тат.) Сельские зори (рус.)/Авыл таңнары (тат.) |
| Балтач таңнары | Балтачевский | татарский | 1931 | Җиңү байрагы Азатлык |
| Бәләбәй хәбәрҙәре Белебеевские известия Бәләбәй хәбәрләре |
Белебеевский | башкирский, русский, татарский | 1917 | Знамя победы (рус.)/ Җиңү байрагы (тат.) |
| Яңы Балаҡатай Новый Белокатай |
Белокатайский | башкирский, русский | 1931 | Знамя колхозника Яңы тормош (баш.)/Новая жизнь (рус.) |
| Белорецкий рабочий | Белорецкий | русский | 1917 | Листок Белорецкого комитета РСДРП(б) (1917) Южно-Уральский рабочий (1922—1923) Гудок (1923—1928) |
| Светлый путь Якты юл Çутă çул |
Бижбулякский | русский, татарский, чувашский | 1931 | ? |
| Победа | Бирский | русский | 1920 | ? |
| Благоварские вести Благовар хәбәрләре |
Благоварский | русский, татарский | 1935 | Знамя труда (рус.)/Хезмәт байрагы (тат.) |
| Йәйғор Панорама |
Благовещенский | башкирский, русский | 1931 | За темпы и качество (рус., 1931—1965) Заветы Ильича (рус., 1965—1991) |
| Буздякские новости Бүздәк яңалыклары |
Буздякский | русский, татарский | 1931 | Вперёд (рус.)/Алга (тат.) |
| Алга | Бураевский | татарский | 1930 | Lenin planь өcen Ленин байрагы (до 1960-х) |
| Таң | Бурзянский | башкирский | 1935 | ? |
| Табын Звезда |
Гафурийский | башкирский, русский | 1931 | ? |
| Байраҡ Знамя |
Давлекановский | башкирский, русский | 1930 | Ленинское знамя (рус.) |
| Дуванский вестник | Дуванский | русский | 1933 | Ленинское знамя |
| Юлдаш | Дюртюлинский | русский, татарский | 1931 | Знамя Ленина (рус.)/Ленин байрагы (тат.) |
| Ермекеевские новости Ярмәкәй яңалыклары |
Ермекеевский | русский, татарский | 1935 | К новым победам (рус.)/Яңа җиңүләргә (тат.) |
| Ейәнсура таңдары Зианчуринские зори |
Зианчуринский | башкирский, русский | 1932 | Октябрь байрағы (баш.)/Знамя Октября (рус.) |
| Йылайыр уттары Зилаирские огни |
Зилаирский | башкирский, русский | 1931 | Коммунизм өсөн (баш.)/За коммунизм (рус.) Ауыл уттары (баш.)/Сельские огни (рус.) |
| Иглинские вести | Иглинский | русский | 1933 | Свет Октября |
| Маяҡ Маяк Маяк |
Илишевский | башкирский, русский, татарский | 1935 | Сталинчы (тат.) |
| Торатау Восход |
Ишимбайский | башкирский, русский | 1932 | ? |
| Калтаса ӱжара Калтасинская заря Калтасы таң |
Калтасинский | марийский, русский, татарский | 1932 | Лэнин корно (мар.) Ленин корно (мар.)/Ленинский путь (рус.) Ӱжара (мар.)/Заря (рус.)/Таң (тат.) |
| Караидель | Караидельский | русский, татарский | 1933 | Ленинец (рус.)/Ленинчы (тат.) |
| Даирә Кармаскалинская новь Үзән |
Кармаскалинский | башкирский, русский, татарский | 1930 | Колхозник (рус.)/Колхоз юлы (тат., 1945—1950) Трудовая слава (рус.)/ Хезмәт даны (тат.,1950-2006) |
| Беҙҙең Ҡыйғы Наши Киги |
Кигинский | башкирский, русский | 1930 | Коммунизмгә (баш.)/К коммунизму (рус.) Жизнь района (рус.) |
| Камские зори Кама таңнары |
Краснокамский | русский, татарский | 1935 | Кызыл Кама (тат.) Вперёд (рус.)/Алга (тат.) Краснокамские зори (рус.) |
| Күгәрсен хәбәрҙәре Кугарчинские вести |
Кугарчинский | башкирский, русский | 1932 | Хеҙмәткә дан (баш.)/Слава труду (рус.) |
| Авангард | Кушнаренковский | русский, татарский | 1933 | Jaŋa çiŋylәrgә (тат., 1932-?) Сталинец (рус., 1936-?) |
| Көйөргәҙе Куюргаза |
Куюргазинский | башкирский, русский | 1935 | Ленинское знамя (рус.) |
| Көнгәк Путь Октября |
Мелеузовский | башкирский, русский | 1932 | За урожай (рус., 1932—1962) Октябрь юлы (баш.) |
| Мәсетле тормошо Мечетлинская жизнь |
Мечетлинский | башкирский, русский | 1931 | Коммунист (баш., рус.) Наша жизнь (рус.) |
| Келшымаш Дружба |
Мишкинский | марийский, русский | 1930 | Коммун корно (мар., 1932—1952) Красная заря (рус., 1945—1956) Коммунизм верч (мар., 1952—1962/За коммунизм (рус., 1956—1962) |
| Аҡмулла төйәге Октябрь Безнең дәвер |
Миякинский | башкирский, русский, татарский | 1932 | Октябрь (баш., тат.) |
| Красный ключ | Нуримановский | русский | 1931 | Bolşeviktar tempь өsөn (баш., 1931—1935) Bolşevik/Большевик (баш., 1935—1953) Луч большевизма (рус., 1938—1953) Коммунист (баш., 1953—1956) Коммунизм өсөн (баш., 1956—1962), За коммунизм (рус., 1953—1962)/Коммунизм очен (тат., 1957—1962) Кызыл шишмә (баш., 1966—1993)/ Кызыл чишмә (тат., 1966—1985) |
| Йүрүҙән На земле Салавата |
Салаватский | башкирский, русский | 1935 | Ленин байрағы (баш.)/Ленинское знамя (рус.) |
| Стәрлебаш шишмәләре Стерлибашевские родники Стәрлебаш чишмәләре |
Стерлибашевский | башкирский, русский, татарский | 1932 | Знамя коммунизма (рус.)/Коммунизм байрагы (тат., 1956—1962) Путь Ленина (рус.)/Ленин юлы (тат., 1965—1990) Ленин васыяттары (баш., 1994—2005)/Заветы Ленина (рус., 1991—2005)/ Ленин васыятьләре (тат., 1991—2005) |
| Сельские нивы Авыл тормышы |
Стерлитамакский | русский, татарский | 1930 | Сельская новь (рус.)/Авыл таңнары (тат.) |
| Татышлинский вестник Тәтешле хәбәрләре Ошмес |
Татышлинский | русский, татарский, удмуртский | 1935 | Җитәкче (тат.)/Азьлань (удм.) |
| Туймазинский вестник Туймазы хәбәрләре |
Туймазинский | русский, татарский | ? | Lenin julь/Ленин юлы (тат.) |
| Өфө үҙәндәре Уфимские нивы |
Уфимский | башкирский, русский | 1931 | ? |
| Яйыҡ Учалинская газета |
Учалинский | башкирский, русский | 1932 | Ураҡ һәм сүкеш (баш.)/Серп и молот (рус.) |
| Ашҡаҙар таңдары Ашкадарские зори Ашкадар таңңары |
Фёдоровский | башкирский, русский, татарский | 1935 | Вперёд (1935) Еңеүгә (баш.)/К победе (рус., 1935—2007)/ Җиңүгә (тат.) |
| Хәйбулла хәбәрҙәре Хайбуллинский вестник |
Хайбуллинский | башкирский, русский | 1931 | Хеҙмәт байрағы (баш.)/Знамя труда (рус.) Яңы тормошҡа (баш.)/К новой жизни (рус.) |
| Игенче | Чекмагушевский | русский, татарский | 1931 | Коммунизмга (тат.) |
| Дим буйы Родник Чишмә |
Чишминский | башкирский, русский, татарский | 1931 | По ленинскому пути (рус.)/Ленин юлыннан (тат., 1963—1991) |
| Шаранские просторы Шаран киңлекләре |
Шаранский | русский, татарский | 1935 | Stalincь/Сталинчы (тат., 1935—1956) За ленинский путь (рус., 1937—1956) Знамя Октября (рус.)/Октябрь байрагы (тат., 1956—1962, 1967—2002) |
| Йыйын Янаульские зори Яңавыл таңнары |
Янаульский | башкирский, русский, татарский | 1931 | Заря коммунизма (рус.)/ Коммунизм таңы (тат.) |
Напишите отзыв о статье "Районные газеты Башкортостана"
Ссылки
- [pressarb.ru/news.php?item.145.8 Управление по делам печати Башкортостана]
- [encycl.bash-portal.ru/gazety.htm Энциклопедия Башкортостана]
Отрывок, характеризующий Районные газеты Башкортостана
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
