Ренненкампф, Павел Яковлевич

Павел Яковлевич Ренненкампф
нем. Paul Andreas Edle von Rennenkampff
генерал-лейтенант Павел Яковлевич Ренненкампф
Дата рождения	9 марта 1790(1790-03-09)
Дата смерти	8 декабря 1857(1857-12-08) (67 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	пехота
Годы службы	1812—1846, 1849—1857
Звание	генерал-лейтенант
Награды и премии	Золотое оружие «За храбрость» (1828), Орден Белого орла (14 декабря 1855)

Павел (Павел-Андрей) Яковлевич Ренненкампф (9 марта 1790 — 8 декабря 1857) — барон, русский генерал, участник Крымской войны.

Биография

Родился 9 марта 1790 года, происходил из дворян Эстляндской губернии. В 1812 году, будучи коллежским регистратором, поступил в колонновожатые и за участие в Бородинской битве был произведён в прапорщики Свиты Его Величества по квартирмейстерской части; за участие в сражении при Бауцене произведён был в подпоручики и в 1814 году — в штабс-капитаны.

В 1815 году переведён во вновь образованный Гвардейский Генеральный Штаб, а в следующем, 1816 году, был командирован при посольстве А. П. Ермолова в Персию и затем оставлен на службе при Кавказском корпусе. Им составлено было описание маршрута посольства в Персию и чуть ли не первое барометрическое нивелирование (1818 год) в Кавказских горах между Моздоком и Тифлисом. В 1824 году произведённый в полковники, Ренненкампф был назначен обер-квартирмейстером сперва 1-го резервного кавалерийского, а потом 4-го пехотного корпусов, а в 1827 году назначен снова в состав Кавказского корпуса.

В Персидскую кампанию он находился непосредственно при Паскевиче, причём на него возлагались разные поручения, а по окончании войны он был назначен главным приставом при определении границ между Россией и Персией; за эти труды он получил чин генерал-майора и 6 августа 1829 г. назначен в Свиту Его Величества. Во время Турецкой войны барон Ренненкампф неоднократно командовал особыми отрядами в армии графа Паскевича и за участие во взятии Ахалцыха получил золотую саблю с надписью «за храбрость».

Летом 1830 года Ренненкампф подавил восстание осетин в Чеселтском ущелье под руководством Бега Кочиева.

Когда вспыхнуло Польское восстание, Ренненкампф находился в отпуске в Курляндии, и ему было поручено временное начальство над небольшим отрядом, охранявшим Поланген от мятежных шаек. С назначением в Польшу графа Паскевича, Ренненкампф снова вступил к нему в действующую армию и в 1839 году был назначен командующим 1-й пехотной дивизией, а в 1842 году переведён был на Кавказ командующим 19-й пехотной дивизией и 11 апреля 1843 года произведён в генерал-лейтенанты.

2 декабря 1844 года Ренненкампф был отрешен от должности и, «в пример другим», предан был военному суду за умышленное ложное внесение в представление об отличившихся в деле при сел. Бирикей многих лиц, вовсе в этом деле не участвовавших. Суд кончился отставлением его от службы в 1846 году, но с открытием Венгерской кампании 1849 года барон Ренненкампф, с Высочайшего разрешения, вновь поступил на службу прапорщиком в Генеральный Штаб с зачислением в 5-й пехотный корпус. В три года постепенно ему были возвращены все чины до генерал-майора включительно, а в 1853 году он назначен был начальником съёмки сперва Московской, а потом Черниговской губерний.

Восточная война доставила Ренненкампфу случай вполне загладить свою вину: назначенный в действующую армию, он за Дунайскую переправу произведён был в генерал-лейтенанты, а за Севастополь ему не только был прощен штраф, но и пожалован 14 декабря 1855 года орден Белого орла с мечами. Через два года, 8 декабря 1857 года Ренненкампф умер; погребён он в Петербурге, на Волковском лютеранском кладбище. В литературе распространена ошибочная дата смерти — 26 декабря. Верной принято считать 8 декабря, как указанную на надгробном памятнике.

Награды

• Орден Святой Анны IV степени (1813)
• Золотая шпага с надписью "За храбрость" (16.11.1828)
• Орден Святой Анны I степени (01.01.1831)
• Императорская корона к знаку ордена св. Анны (14.10.1831)
• Орден Святого Георгия IV степени (1831) (за 25 лет выслуги)
• Орден Святого Владимира II степени (14.03.1842)
• Орден Белого Орла с мечами (1855)

Источники

• Ренненкампф, Павел Яковлевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Великий князь Николай Михайлович. Петербургский некрополь. Т. 3. СПб., 1912.

Отрывок, характеризующий Ренненкампф, Павел Яковлевич

– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.