Репин, Иван Иванович (полный кавалер ордена Славы)

Иван Иванович Репин
Дата рождения	1909(1909)
Место рождения	с. Рогачёво, Московская губерния, Российская империя
Дата смерти	6 июня 1953(1953-06-06)
Место смерти	с. Рогачёво, Дмитровский район, Московская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1941—1945
Звание	гвардии
Часть	117-й гвардейский стрелковый полк
Командовал	пулемётный расчёт
Сражения/войны	Великая Отечественная война

Иван Иванович Репин (1909—1953) — полный кавалер Ордена Славы, участник Великой Отечественной войны, командир пулемётного расчёта 117-го гвардейского стрелкового полка 39-й гвардейской стрелковой дивизии, гвардии старшина.

Биография

Иван Иванович Репин родился родился в 1909 году в селе Рогачёво (ныне Дмитровского района Московской области), в семье крестьянина. Русский. Член КПСС с 1944 года. До службы в армии окончил 4 класса и работал в колхозе. В РККА — с ноября 1941 года. На фронте — с января 1942 года.

Командир пулемётного расчета 117-го гвардейского стрелкового полка 39-й гвардейской стрелковой дивизии (8-я гвардейская армия) гвардии сержант Репин И. И. 1 августа 1944 года, в числе первых в полку, переправился через реку Висла в 8 км северо-восточнее города Магнушев. В боях по расширению плацдарма был ранен, но продолжал руководить 2 расчетами станковых пулемётов, огнём которых были подавлены 4 огневые точки и уничтожено до 20 гитлеровцев. 14 августа 1944 года награждён Орденом Славы 3-й степени.

В боях на подступах к городу Познань (Польша) и в самом городе с 26 января по 3 февраля 1945 года гвардии старшина Репин огнём из станкового пулемета поразил 2 повозки с боеприпасами и 7 гитлеровцев. Во время отражения контратаки противника выдвинулся со своим пулемётом на открытую позицию и, поддержав роту огнём, помог ей перейти в наступление. 17 марта 1945 года награждён Орденом Славы 2-й степени.

В боях за населенный пункт Долгелин (Германия) 18 апреля 1945 года пулемётным огнём вывел из строя орудийный расчет противника. В период уличных боёв в Берлине метким огнём отражал контратаки противника, уничтожив при этом более 20 солдат и офицеров, 9 захватил в плен. Во время форсирования водного канала Тельтов истребил расчеты 2 пулемётных точек. 15 мая 1946 года награждён Орденом Славы 1-й степени.

В 1945 году Иван Иванович Репин демобилизован. Жил и работал в селе Рогачёво.

Умер 6 июня 1953 года.

Награды

• Орден Славы I степени.
• Орден Славы II степени.
• Орден Славы III степени.
• Медаль «За отвагу».
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
• Медаль «За взятие Берлина».
• Другие медали СССР.

Литература

• Кавалеры ордена Славы трех степеней. Краткий биографический словарь — М.: Военное издательство, 2000.
• Рыков А. М. Отважные из отважных. — Б.м., 1968. — С. 29-30.

См. также

• 117-й гвардейский стрелковый полк
• 39-я гвардейская стрелковая дивизия

Ссылки

• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11543525@morfHeroes Биография на сайте МО РФ]
• [www.podvignaroda.ru/?n=25487554 Наградной лист на награждение орденом Славы II степени. Сайт «Подвиг народа»]
• [www.podvignaroda.ru/?n=34002595 Наградной лист на награждение орденом Славы III степени. Сайт «Подвиг народа»]

Отрывок, характеризующий Репин, Иван Иванович (полный кавалер ордена Славы)

Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.