Рогатый шлем

Рогатый шлем — головной убор (доспех), известный ещё из бронзового и железного века по изображениям и археологическим находкам.

Находки

Бронзовые статуэтки, датируемые 12 веком до н. э., были обнаружены на Кипре в Энгоми. Два бронзовых шлема более позднего времени (датируются 1100—900 годами до н. э.) были найдены возле городка Вексо (Дания) в 1942 году. Также шлем, который датируется 800—500 годами до н. э., был найден на острове Зеландия.

Кельтский бронзовый «Ватерлоо шлем», датируемый 150—50 годами до нашей эры, был найден в Лондоне в Темзе в 1868 году. Изображение рогатого шлема имеется на котле из Гундеструпа (около 100 года до н. э.), который был найден в Дании около посёлка Гундеструп в 1891 году.

• Gehörnter Gott, Enkomi.jpg

  Статуэтка из Энгоми

• Horned helmet.jpg

  Шлем Ватерлоо

• Barren-Gott, Enkomi, 12. Jh. v. Chr. C.jpg

  Статуэтка из Энгоми

В Азии

Во время Реставрации Мэйдзи в Японии некоторые самурайские доспехи включали элементы рогатых шлемов (кабуто) — рога использовались для обозначения командиров на поле боя.

Индо-персидские воины тоже нередко использовали в бою рогатые или украшенные шипами шлемы, чтобы запугать своих врагов.

У викингов

В массовой культуре викингов часто изображают с рогатыми шлемами. В сегодняшней Скандинавии популярны комиксы о викингах в рогатых шлемах, футбольные болельщики национальных сборных этих стран часто надевают бутафорские шлемы с рогами, и т. п. На самом деле, археологи не могут точно сказать, какой формы были шлемы викингов. Представление о рогатых шлемах связано с рисунками, обнаруженными в захоронениях (например, Осебергский корабль). Сейчас учёные склоняются к тому, что если шлемы с рогами и использовались, то только в ритуальных целях, а не в бою, потому что они непрактичны и более уязвимы для меча или другого оружия противника.

Миф о «рогатых» викингах возник благодаря католической церкви, так как основным источником информации об эпохе викингов являются церковные летописи Европы. Из-за воинственности викингов, их, как «страшных» грабителей, объявляли «дьявольскими отродьями», «чертями»; поэтому и стали приписывать им шлемы с рогами. Ни в одном захоронении эпохи викингов не было найдено подобного шлема. Другое объяснение возникновения идея рогатых шлемов была распространена романтическими художниками в XIX веке. В 1820-е годы шведский художник Август Мальмстрём посадил рога на шлем викингов в его иллюстрации к поэму «Сага о Фритьофе» шведского поэта Есайаса Тегнера. Книга была издана на нескольких языках и миф был распространен. В Германии дизайнер Карл Доплер использовал эти рисунки когда он рисовал костюмы для оперы Вагнера «Кольцо Нибелунга».

В XIII-XIV веках горшковые рыцарские шлемы (топфхельмы, кюбельхельмы и пр.), в том числе турнирные, как это видно из миниатюр средневековых книг, также иногда имели нашлемники в виде «рогов», которые изготовлялись из мягких материалов и часто служили основой для наметов.

Ссылки

• [ru.scribd.com/doc/51267328/Frank-Invention-of-Horned-Helmet The Invention of the Viking Horned Helmet]  (англ.)
• [www.straightdope.com/columns/read/2189/did-vikings-really-wear-horns-on-their-helmets Did Vikings really wear horns on their helmets?]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Рогатый шлем

Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.