Рюдингер, Альберт

Альберт Рюдингер нем. Fritz Albert Christian Rüdinger
Основная информация
Полное имя	Фриц Альберт Кристиан Рюдингер
Дата рождения	20 апреля 1838(1838-04-20)
Дата смерти	7 апреля 1925(1925-04-07) (86 лет)
Место смерти	Копенгаген
Страна	Дания
Профессии	виолончелист, педагог
Инструменты	виолончель
Коллективы	Королевская капелла

Альберт Рюдингер (нем. Fritz Albert Christian Rüdinger; 20 апреля 1838 года, Фредериксберг — 7 апреля 1925 года, Копенгаген) — датский виолончелист и музыкальный педагог.

Учился игре на виолончели у датского музыканта Фердинанда Рауха. В 1864 г. дебютировал в составе Королевской капеллы, в 1866 г. совершенствовался как исполнитель в Дрездене под руководством Фридриха Грюцмахера. В 1877—1899 гг. концертмейстер виолончелей в оркестре, одновременно с 1878 г. и до конца жизни вёл преподавательскую работу: среди его наиболее заметных учеников — Зигфрид Саломон, Антон Хегнер и сменивший его в Копенгагенской консерватории Паулус Бахе. В 1892 г. опубликовал сборник «Технические упражнения для виолончели» (дат. Tekniske Studier for Violoncello), ему принадлежит также ряд аранжировок для этого инструмента (в частности, романсов П. Э. Ланге-Мюллера).

Наряду с музыкой Рюдингер также занимался живописью. Помимо консультаций с Отто Хаслундом и Харальдом Фоссом, он был по преимуществу художником-самоучкой, однако добился определённых успехов, выставлял пейзажные работы и картины с изображениями диких животных. Исторический интерес представляет многофигурное полотно Рюдингера, на котором изображено представление оперы Даниэля Обера «Немая из Портичи» в Королевском театре в 1867 году, включая оркестрантов, певцов и ряд известных театралов в публике, — эта картина находится в музее театра, как и автопортрет Рюдингера.

Ссылки

• [www.denstoredanske.dk/Dansk_Biografisk_Leksikon/Kunst_og_kultur/Musik/Cellist/Albert_R%C3%BCdinger Albert Rüdinger] // Dansk Biografisk Leksikon  (датск.)

Отрывок, характеризующий Рюдингер, Альберт

Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.